Песнь о Нибелунгах. Авентюры I

АВЕНТЮРА I.

Полны чудес сказанья давно минувших дней
Про громкие деянья былых богатырей.
Про их пиры, забавы, несчастия и горе
И распри их кровавые услышите вы вскоре.

Жила в земле бургундов[2] девица юных лет.
Знатней ее и краше еще не видел свет.
Звалась она Кримхильдой и так была мила,
Что многих красота ее на гибель обрекла.

Любить ее всем сердцем охотно б каждый стал.
Кто раз ее увидел, тот лишь о ней мечтал.
Наделена высокой и чистою душой,
Примером быть она могла для женщины любой.

Взрастала под защитой трех королей она.
Бойцов смелей не знала бургундская страна.
То были Гунтер, Гернот, млад Гизельхер удалый.
Сестру от всех опасностей любовь их ограждала.

Всем взяли - и отвагой и щедростью они,
И род их достославный был знатен искони.
Владели эти братья Бургундией втроем,
И многих гуннов Этцеля[3] сразил их меч потом.

На Рейне в Вормсе жили с дружиной короли,
И верность нерушимо вассалы их блюли:
Не изменили долгу герои даже там,
Где смерть им уготовила вражда двух знатных дам.

Была в крещенье Утой их мать наречена.
Отец их Данкрат умер, и перешла страна
По праву и закону под власть его сынов.
А смолоду он тоже был грозою для врагов.

Могущественны были три брата-короля.
Служили им оплотом, как вам поведал я,
Богатыри-вассалы, привыкшие к победам,
Отважные воители, которым страх неведом.

Владетель Тронье Хаген, и Ортвин Мецский с ним,
И Фолькер из Альцая, что слыл бойцом лихим,
И Данкварт, храбрый витязь, брат Хагена меньшой,
И два маркграфа - Эккеварт и Гере удалой.

Начальником над кухней был в Вормсе Румольт смелый.
Следили он, и Синдольт, и Хунольт, чтоб имела
Дружина все, что нужно для честного житья.
А сколько добрых воинов не называю я!

За чашника был Синдольт, воитель, полный сил.
Постельничим был Хунольт, конюшим Данкварт был,
И стольник Ортвин Мецский, его племянник славный,
С ним честь владык Бургундии оберегал исправно.

О том дворе блестящем, о тех богатырях,
О подвигах великих и доблестных делах,
При жизни совершенных отважными бойцами,
Я мог бы вам без устали рассказывать часами.

И вот Кримхильде знатной однажды сон приснился,
Как будто вольный сокол у ней в дому прижился,
Но был двумя орлами заклеван перед нею.
Смотреть на это было ей всех смертных мук страшнее.

Про сон свой вещий Уте поведала девица,
И мать ей объяснила, какой в нем смысл таится:
"Тот сокол - славный витязь. Пусть Бог хранит его,
Чтоб у тебя не отняли супруга твоего".

"Нет, матушка, не надо о муже толковать.
Хочу, любви не зная, я век провековать.
Уж лучше одинокой до самой смерти жить,
Чем, потеряв любимого, потом о нем тужить".

"Не зарекайся, дочка,- так Ута ей в ответ.-
Без милого супруга на свете счастья нет.
Познать любовь, Кримхильда, придет и твой черед,
Коль витязя пригожего Господь тебе пошлет".

Сказала королевна: "Нет, госпожа моя,
Любви конец плачевный не раз видала я.
Коль платится страданьем за счастье человек,
Ни с кем себя венчанием я не свяжу вовек".

И вот, любви чуждаясь, прекрасна и юна,
Покоем наслаждаясь, жила она одна
И сердце не дарила ни одному бойцу,
Покуда витязь доблестный с ней не пошел к венцу.

То был тот самый сокол, что снился ей во сне.
И страшно отомстила она потом родне,
Кем у нее был отнят супруг и господин:
Погибли многие за то, что принял смерть один.

АВЕНТЮРА II.
О ЗИГФРИДЕ

В ту пору в Нидерландах сын королевский жил.
От Зигмунда Зиглиндой рожден на свет он был.
И рос, оплот и гордость родителей своих,
На нижнем Рейне в Ксантене, столице крепкой их.

Носил он имя Зигфрид и, к славе сердцем рьян,
Перевидал немало чужих краев и стран,
Отвагою и мощью везде дивя людей.
Ах, сколько он в Бургундии нашел богатырей!

Еще юнцом безусым был королевич смелый,
А уж везде и всюду хвала ему гремела.
Был так высок он духом и так пригож лицом,
Что не одной красавице пришлось вздыхать о нем.

Отменно воспитали родители его,
Хоть был природой щедро он взыскан без того.
Поэтому по праву воитель молодой
Считался украшением страны своей родной.

Когда ж герою время жить при дворе пришло,
Его там каждый встретил сердечно и тепло.
Он стал желанным гостем в кругу прекрасных дам,
Он им пришелся по сердцу и это видел сам.

Отныне с пышной свитой он начал выезжать.
Богато одевали его отец и мать.
Он у мужей, искусных в совете и в бою,
Учился быть правителем и честь блюсти свою.

Стал скоро в состоянье носить доспехи он,
Затем что был с рожденья бесстрашен и силен.
На женщин все упорней он пылкий взор стремил.
Его вниманье льстило им: любой был Зигфрид мил.

Узрев, что сыну время сан рыцарский носить,
Велел вассалов Зигмунд на пир к себе просить
И в сопредельных землях дал знать через гонцов,
Что дарит платьем и конем своих и пришлецов.

На празднество созвали всех юношей, чей род
По возмужанье право стать рыцарем дает,
И препоясал Зигмунд в день торжества того
Мечом и королевича, и сверстников его.[4]

Про праздник тот рассказы дивят людей поныне.
Гостеприимный Зигмунд был щедр на благостыню.
Радушней, чем Зиглинда, не знал хозяйки мир.
Недаром столько витязей к ним съехалось на пир.

Всем однолеткам сына - четыремстам бойцам
Король одежду роздал: над ней немало дам
В честь Зигфрида трудились все дни до торжества.
Они каменья в золото оправили сперва,

А после их нашили на бархат дорогой -
Ведь смелым и пристало носить наряд такой.
Был в день солнцеворота тот пышный праздник дан,
Где принял Зигфрид рыцаря достоинство и сан.

Пошли оруженосцы и рыцари в собор.
Служили, как ведется со стародавних пор,
Юнцам мужи и старцы на этих торжествах.
Все ожидали празднества с веселием в сердцах.

Пока во славу Божью обедня в храме шла,
Толпа простого люда на площади росла.
Народ валил стеною: не всякому опять
Чин посвященья в рыцари удастся увидать.

Потом воитель каждый был оделен конем.
Большой турнир устроил король перед дворцом.
Дрожмя дрожали стены от грохота копыт -
Всегда потеха ратная отважных веселит.

Сшибались молодые и старые бойцы.
Обламывались копий каленые концы,
Со свистом отлетая с ристалища к дворцу.
Усердно бились витязи, как удальцам к лицу.

Но поднял Зигмунд руку, и развели бойцов.
Ах, сколько там валялось изрубленных щитов
И сколько с их застежек попадало камней!
Они траву усеяли, как жар, сверкая в ней.

Потом за стол уселся с гостями властелин.
Для них не пожалел он отборных яств и вин.
В одно мгновенье ока прошла усталость их.
Король на славу чествовал приезжих и своих.

Весь день, до поздней ночи, гуляли храбрецы.
В искусстве состязались бродячие певцы,
А гости награждали их от своих щедрот.
Тот пир прославил Зигмунда и весь его народ.

Король позволил сыну, как делал встарь и сам,
В лен города и земли пожаловать друзьям,
И сверстников отважных так оделил герой,
Что был своей поездкою доволен гость любой.

Семь дней тянулся праздник, не молкли шум и смех,
И золотом Зиглинда одаривала всех,
Чтоб сын ее пригожий стал людям мил и люб:
Не будет тот им по сердцу, кто на даянье скуп.

Стал самый бедный шпильман[5] за эти дни богат.
Был каждый приглашенный так щедр и тороват,
Как будто жить осталось ему лишь до утра.
Пышней и расточительней не видел мир двора.

Когда ж простились гости с радушным королем,
Знатнейшие вассалы речь завели о том,
Что Зигфриду пора бы воссесть на отчий трон.
Но даже слышать не хотел об этой чести он.

Пока живут на свете его отец и мать,
Он, сын их, на корону не станет притязать;
Но если враг посмеет грозить родной стране,
Заменит он родителя охотно на войне.

АВЕНТЮРА III.
О ТОМ, КАК ЗИГФРИД ПРИЕХАЛ В ВОРМС

Так жил воитель смелый, не ведая забот,
Покуда не услышал в свой час и свой черед
О девушке бургундской, что так была мила.
Она и счастье Зигфриду и горе принесла.

Ходил по многим странам слух о ее красе,
За добрый нрав и разум ее хвалили все,
И так везде пленяла мужчин молва о ней,
Что не было у Гунтера отбою от гостей.

Но между тех, кто б с нею охотно в брак вступил,
Никто Кримхильде не был настолько люб и мил,
Чтоб в сердце королевны мог воцариться он:
Еще не знала девушка того, кто ей сужден.

Меж тем стал думать Зигфрид: кого в супруги взять?
Кто б жениху такому решился отказать?
Кто из знатнейших женщин не жаждал брака с ним?
Недаром он Кримхильдою был так потом любим.

Он о любви все чаще мечтал день ото дня,
И стали все упорней дружина и родня
Твердить, чтоб в жены выбрал он ровню по рожденью.
И Зигфрид так ответствовал на эти наставленья:

"С бургундской королевной хочу я в брак вступить -
Ничья краса не может Кримхильдину затмить.
Славнейший император, мечтай он о жене,
Ее бы счел невестою, достойною вполне".

Весь двор пришел в волненье, узнав ответ его,
И Зигмунд огорчился за сына своего.
Старик-король боялся, что кончится бедой
Любовь его наследника к бургундке молодой.

Когда ж поведал Зигмунд Зиглинде обо всем,
Она загоревала об отпрыске своем:
Ей страх большой внушали бургунды искони.
И сына отговаривать взялись вдвоем они.

Но молвил пылкий Зигфрид: "Мой дорогой отец,
Уж лучше не пойду я вовеки под венец,
Коль не могу жениться на той, кого люблю,
И в этом, как ни гневайтесь, я вам не уступлю".

"Ну, раз ты так настойчив,- король в ответ ему,-
Не стану я перечить желанью твоему
И облегчу чем в силах тебе твои труды.
Но помни: люди Гунтера спесивы и горды.

А смелый Хаген стоит всех прочих, взятых вместе.
Ревниво он печется о королевской чести.
Гляди, мой сын, чтоб ссоры у вас не вышло с ним,
Коль мы к такой красавице посвататься решим".

Лишь усмехнулся Зигфрид: "Отец, да что мне в том?
Коль я свою невесту не получу добром,
Ее я силой вырву у братьев-королей,
А земли их и подданных возьму в придачу к ней".

Король ему, нахмурясь: "Опасные слова!
А вдруг на Рейн к бургундам их донесет молва?
Тогда тебе не видеть вовеки их страны:
Я знаю, Гунтер с Гернотом отважны и сильны.

К тому ж,- добавил Зигмунд,- я помню, сын мой милый,
Что брать себе невесту не подобает силой.
Но коль охрану хочешь ты взять с собой туда,
Тебе надежных спутников сыщу я без труда".

Ответил королевич: "Иду я не в поход,
И мне с дружиной ехать к бургундам не расчет.
Снискать любовь Кримхильды едва ль сумею я,
Коль силою оружия ей навяжусь в мужья.

Нет, я ее добуду лишь доблестью своей.
Я еду сам-двенадцать к бургундам в Вормс за ней.
А вас прошу пристойно одеть моих бойцов".
Тут Зигмунд их пожаловал мехами двух цветов.

Заплакала Зиглинда, узнав про сватовство,-
Так боязно ей стало за сына своего.
А вдруг уже не будет ему пути назад?
Вдруг жизни люди Гунтера ее дитя лишат?

Но он пошел в покои, где горевала мать,
И начал королеву любовно утешать:
"Вам, матушка, о сыне лить слезы ни к чему.
В бою с любым противником легко я верх возьму.

Вы лучше тех, кто едет со мною в край чужой,
Снабдите на дорогу одеждою такой,
В какой предстать бургундам мы без стыда могли бы,
И вам скажу за это я великое спасибо".

Она в ответ: "Коль скоро стоишь ты на своем,
Тебе не откажу я, дитя мое, ни в чем
И дам такое платье всем спутникам твоим,
Чтоб рыцари знатнейшие завидовали им".

Ей отдал королевич признательный поклон.
"Со мной людей немного,- учтиво молвил он,-
Нас будет лишь двенадцать. Сбирайте ж сына в путь.
Мне на Кримхильду гордую не терпится взглянуть".

Созвала дам Зиглинда, а те, чтоб ей помочь,
Прилежно за работой сидели день и ночь.
И Зигфриду успели одежду к сроку сшить.
Не внял он просьбам подданных поездку отложить.

Чтоб с честью сын покинул родной страны предел,
Отец доспехом ратным снабдить его велел.
Он ни кольчуг блестящих, ни шлемов, ни щитов
Не пожалел для Зигфрида и для его бойцов.

Но вот приспело время к бургундам путь держать.
Весь двор, стеня, собрался героя провожать.
Кто знал, вернется ль Зигфрид домой, к родне своей?
Кладь уложили путники на вьючных лошадей,

А сами ловко сели на скакунов лихих.
Отделкой золотою сверкала сбруя их.
Собой гордиться было к лицу таким бойцам.
Сын попросил родителей: "Дозвольте ехать нам".

Те дозволенье дали, хотя их страх терзал,
А Зигфрид на прощанье им ласково сказал:
"Напрасно не тревожьтесь, не плачьте обо мне.
За жизнь мою вы можете спокойны быть вполне".

Душили слезы женщин, тоска гнела мужчин.
Унынью предавались они не без причин:
Подсказывало сердце в тот миг, наверно, им,
Что многим плакать предстоит по ближним и родным.

Застал в пути героев рассвет седьмого дня.
Бойцы скакали к Вормсу, оружием звеня.
Они тропой вдоль Рейна неслись во весь опор,
И золотом поблескивал их воинский убор.

Все в прочных звонких шлемах, при каждом новый щит,
Они являли взору великолепный вид.
Мир не знавал им равных - столь дорогой наряд
Носил любой, кто Зигфридом в Бургундию был взят.

До самых шпор свисало мечей их острие.
Большого веса было у каждого копье,
У Зигфрида же - ровно в две пяди толщиной.
Легко броню распарывал конец его стальной.

У них и кони были красавцы хоть куда -
Поперсие из шелка, злаченая узда.
Народ глазеть сбегался на витязей чужих.
Потом и люди Гунтера встречать явились их.

Вот рыцари к приезжим спешат со всех сторон
И, как велит обычай, им отдают поклон.
Щиты оруженосцы снимают с рук гостей
И под уздцы заботливо берут их лошадей.

Коней усталых в стойла они уже ведут,
Но Зигфрид, витязь смелый, бургундов просит тут:
"Нет, нет, пусть наши кони останутся при нас.
Мы снова в путь намерены пуститься сей же час.

Вы ж нам не откажите в услуге превеликой:
Хочу я знать, где Гунтер, Бургундии владыка.
Кому известно это, тому молчать не след".
И так промолвил Зигфриду один бургунд в ответ:

"Коль впрямь король вам нужен, как вы сейчас сказали,
Его увидеть можно вон в том просторном зале.
В кругу своей дружины он восседает там,
Внимая многоопытным и доблестным мужам".

Меж тем шепнули вормсцы владыке своему,
Что чужеземец знатный пожаловал к нему
Со свитой в пышном платье, в сверкающей броне,
А как их звать - не ведает никто во всей стране.

Осведомился Гунтер у всех, кто был кругом,
Откуда эти люди в уборе дорогом -
При каждом меч блестящий, широкий новый щит,
И был он раздосадован, что двор в ответ молчит.

Но встал тут Ортвин Мецский и королю сказал
(То был могучий воин и преданный вассал):
"Пускай мой дядя Хаген придет и бросит взгляд
На незнакомых витязей, что у ворот стоят.

Уж он-то их узнает, ручаюсь в этом я.
Недаром он объездил все страны и края".
За Хагеном поспешно король послал гонцов,
И витязь прибыл во дворец с толпой своих бойцов.

Спросил с поклоном Хаген, что королю угодно.
"Явился в Вормс со свитой воитель благородный,
А кто он - неизвестно. Взгляд на пришельцев бросьте.
Быть может, вы нам скажете, откуда наши гости".

"Извольте",- молвил витязь, открыл окно во двор
И в удальцов приезжих вперил свой острый взор.
Их платьем и оружьем был Хаген восхищен.
Но понял, что в Бургундии не мог их видеть он,

И молвил: "Эти люди, откуда б ни пришли,
Иль королей посланцы, иль сами короли.
У них на славу кони, да и наряд хорош.
В них сразу знатных рыцарей по виду узнаешь.

Я вам,- добавил Хаген,- вполне могу ручаться,
Хоть и не проходилось мне с Зигфридом встречаться,
Что это он со свитой стоит перед дворцом.
Себя он сразу выдает и статью и лицом.

О нем уже немало дошло до нас вестей.
Сразил он нибелунгов, двух братьев-королей:
Из них был Шильбунг старшим и Нибелунг меньшим
Тот бой затмил все подвиги, содеянные им.

Слыхал я, что без свиты, с конем своим сам-друг,
Однажды ехал Зигфрид и гору видит вдруг,
А под горой толпятся какие-то бойцы.
Тогда еще не ведал он, кто эти храбрецы.

То были нибелунги, которые когда-то
Там, на горе, в пещере, зарыли клад богатый,
А ныне порешили достать и разделить.
Могло такое зрелище любого удивить.

Подъехал витязь ближе к толпе бойцов чужих,
И, путника приметив, вскричал один из них:
"Вон, Зигфрид Нидерландский, прославленный герой!.."
Да, навидался удалец чудес под той горой!

Тут Шильбунг с Нибелунгом встречать его пошли.
Вняв общему совету, просили короли,
Чтоб клад отважный витязь делить им пособил,
И были столь настойчивы, что Зигфрид уступил.

Там камней драгоценных была такая груда,
Что их на ста подводах не увезли б оттуда,
А золота, пожалуй, и более того.
Таков был клад, и витязю пришлось делить его.

Меч нибелунгов взял он в награду за труды,
Но помощью своею довел лишь до беды:
Остались недовольны два брата дележом
И с Зигфридом рассорились, виня его во всем.

Хотя и охраняли особу королей
Двенадцать великанов, лихих богатырей,-
Что толку? Поднял Зигфрид свой Бальмунг, добрый меч,
И великаньи головы в траву упали с плеч.

Семь сотен нибелунгов он истребил в бою,
А те, кто помоложе, страшась за жизнь свою,
Его молили слезно, чтоб соизволил впредь
Он их землей и замками, как государь, владеть.

Затем воздал воитель двум братьям-королям,
Хоть, жизни их лишая, чуть не погиб и сам:
С ним бой затеял Альбрих, мстя за своих господ,
Но карлик поражение изведал в свой черед.

Не смог и он тягаться с противником таким.
На гору победитель взлетел, как лев, за ним,
Плащ-невидимку отнял, и в плен был Альбрих взят.
Вот так во власти Зигфрида и оказался клад.

Расправившись со всеми, кто с ним вступил в сраженье,
Распорядился витязь, чтоб клад на сохраненье
В пещеру потайную был вновь перенесен,
И Альбриха к сокровищу приставил стражем он.

А тот ему поклялся его слугою стать,-
Сказал владелец Тронье и продолжал опять:
- Таков отважный Зигфрид, храбрейший из мужей.
Досель еще не видел мир бойца, его сильней.

Могу я и другое порассказать о нем.
Он страшного дракона убил своим мечом,
В крови его омылся и весь ороговел.
С тех пор чем ни рази его, он остается цел.

Быть должен принят с честью воитель молодой,
Чтоб нам за нерадушье он не воздал враждой.
Нехудо будет лаской того к себе привлечь,
Кто совершает чудеса, пуская в ход свой меч".

Сказал могучий Гунтер: "Наш смелый Хаген прав.
Все в госте обличает неукротимый нрав.
Он в бой, судя по виду, готов вступить всегда.
Ему навстречу надлежит мне выйти, господа".

"И это,- молвил Хаген,- для чести не урон.
Ведь он не первый встречный, а королем рожден.
К тому ж бойца такого к нам из чужой земли
Дела не пустяковые, наверно, привели".

В ответ король бургундский: "Нам этот гость приятен:
Ведь мы теперь узнали, что он и смел и знатен.
Найдет он здесь почетный и ласковый прием".
И Гунтер вышел к Зигфриду со всем своим двором.

Бургундами учтиво был встречен знатный гость.
Знавать людей радушней ему не довелось,
И Гунтеру он отдал поклон от всей души
За то, что с ним хозяева так были хороши.

Спросил король немедля: "Узнать хотел бы я,
Как и зачем попали вы в здешние края.
Что нужно, смелый Зигфрид, на Рейне в Вормсе вам?"
И гость сказал хозяину: "Ответ охотно дам.

Слыхал в стране отцовской я от людей не раз,
Что состоит немало лихих бойцов при вас.
Любой король гордился б вассалами такими.
И силами померяться мне захотелось с ними.

Рассказывают также, что храбры вы и сами,
Что равного в бесстрашье вам нет меж королями.
По сопредельным странам гремит о вас молва,
И жажду убедиться я, насколь она права.

Как вы, я - тоже витязь, и ждет меня корона,
Но доказать мне надо, что я достоин трона
И что владеть по праву своей страной могу.
Я ставлю честь и голову в залог, что вам не лгу.

Коль впрямь бойца отважней, чем вы, не видел свет,
Я спрашивать не стану, согласны вы иль нет,
А с вами бой затею и, если верх возьму,
Все ваши земли с замками у вас поотниму".

Немало удивились король и двор его,
Когда они узнали от гостя своего,
Что он все достоянье отнять у них решил.
Дружину возмущенную безмолвный гнев душил.

"Ну нет,- ответил Гунтер, Бургундии властитель,-
Тем, чем владел так долго и с честью наш родитель,
Вовеки чужеземцу не дам я завладеть
Иль права зваться рыцарем лишен я буду впредь".

Упрямо молвил Зигфрид: "Я на своем стою,
И коль меня оружьем не сломишь ты в бою,
Я на престол твой сяду, как сядешь ты на мой,
Коль скоро в силах справиться окажешься со мной.

Земель твоих бургундских мое наследье стоит.
Так пусть число владений и подданных удвоит
Тот, кто убьет другого и разрешит наш спор".
Тут смелый Хаген с Гернотом вступили в разговор.

Воскликнул Гернот: "Что вы! Зачем нам враждовать?
Не станем у другого мы землю отбивать -
И без того обширна бургундская страна.
По праву нам, как отчина, принадлежит она".

Своим ответом Гернот друзей разгневал так,
Что бросил Ортвин Мецский, прославленный смельчак:
"Мне миролюбье ваше не по душе пришлось.
Ведь вызовом без повода нас всех обидел гость.

Пусть даже с целым войском он к нам сюда придет,
А вас и ваших братьев покинет наш народ,
С ним в одиночку биться я буду до конца
И от привычки хвастаться отважу гордеца".

Воитель нидерландский от гнева покраснел:
"Тебе со мной тягаться не след, хоть ты и смел."
Я - государь могучий, а ты - вассал простой.
Не справиться и дюжине таких, как ты, со мной".

Меч вынул Ортвин Мецский движением одним -
Ему недаром Хаген был дядею родным.
Но сам боец из Тронье молчал, чем всех дивил.
По счастью, Гернот Ортвина в тот миг остановил.

Воскликнул он: "Вам, Ортвин, сдержаться надлежит -
Ведь Зигфрид нам пока что не причинил обид.
Для нас почетней будет поладить с ним добром.
Тогда мы не противника, а друга в нем найдем".

Могучий Хаген молвил: "Как каждый ваш вассал,
Задет я нашим гостем: он ясно показал,
Что с умыслом недобрым приехал к нам сюда,
Хоть зла ему не сделали вы, наши господа".

Ответил смелый Зигфрид: "Коль не по нраву вам
То, что сказал я, Хаген, здесь вашим господам,
Придется вам увидеть, как под руку свою
Возьму я всю Бургундию, а их сломлю в бою".

"Не допущу я ссоры",- вмешался Гернот тут
И приказал вассалам, пусть все себя ведут
Так, чтоб надменной речью гостей не раздражать.
Притих и Зигфрид, устрашась Кримхильду потерять.

Промолвил Гернот: "Биться вам с нами не расчет.
Ведь в том, что бесполезно цвет наших стран падет,
Нам будет чести мало, вам тоже проку нет".
И Зигфрид, отпрыск Зигмунда, сказал ему в ответ:

"Зачем так медлит Хаген и Ортвин поутих?
Что ж на меня не двинут они друзей своих?
Иль те боятся схватки и пыл их поостыл?"
Бургунды не ответили - им Гернот запретил.

Сын Уты молвил снова: "Прошу вас гостем быть.
Здесь вам и вашим людям все рады угодить.
А я с родней своею всегда служить готов".
И стал вином он потчевать могучих пришлецов.

Сказал державный Гунтер: "Попросите добром -
И никогда отказа не встретите ни в чем.
Все - жизнь и достоянье - мы отдадим за вас".
Гнев господина Зигфрида от этих слов угас.

Приезжим снять доспехи бургунды помогли
И лучшие покои в дворце им отвели.
Там Зигфрида и свиту с дороги отдых ждал.
С тех пор герой в Бургундии желанным гостем стал.

Тех почестей, какими его там осыпали,
И тысячную долю я опишу едва ли.
Он этим был обязан лишь доблестям своим:
Кто б Зигфриду ни встретился, все восхищались им.

Какой потехой ратной ни тешился бы двор,
Был в каждой Зигфрид первым, всему наперекор.
В метании ли копий, в бросании ль камней
Он был любых соперников ловчее и сильней.

Когда же развлекались бойцы по вечерам
Учтивою беседой в кругу прекрасных дам,
Те глаз не отводили от гостя своего -
Такою страстью искренней дышала речь его.

Он им во всех затеях всегда был рад помочь,
Но сам лишь о Кримхильде мечтал и день и ночь,
Да и она, хоть деву еще не видел он,
Тайком все чаще думала, как смел он и силен.

Чуть во дворе потеху затеет молодежь,
От окон королевну силком не оторвешь:
На рыцарские игры весь день глядит она,
И больше никакая ей забава не нужна.

Узнай об этом Зигфрид, как витязь был бы рад,
Что на него бросает Кримхильда теплый взгляд!
Ведь он всем сердцем жаждал так пылко и давно,
Чтоб было с милой свидеться ему разрешено.

Когда же прерывалась для отдыха игра
И гость в толпе героев стоял среди двора,
Отважный сын Зиглинды был так хорош собой,
Что чувства нежные будил он в женщине любой.

Нередко думал Зигфрид: "Когда ж предлог найду я
Воочию увидеть Кримхильду молодую?
Ее люблю я пылко и здесь давно гощу,
Но с ней еще не встретился и оттого грущу".

Когда ж объезд владений свершали короли,
Они с собою брали весь цвет своей земли
И - к горю королевны - сопровождал их гость.
Не раз ему по девушке потосковать пришлось.

Вот так,- и я порукой в том, что молва не лжет,-
В земле бургундов прожил воитель целый год,
Но все еще не видел той, кем он был пленен,
С кем счастье и страдание потом изведал он.

АВЕНТЮРА IV.
О ТОМ, КАК ОН БИЛСЯ С САКСАМИ

Однажды в Вормс примчались гонцы из стран чужих.
Два короля могучих на Рейн послали их,
Чтоб объявить трем братьям жестокую войну.
Повергла весть в смятение бургундскую страну.

Скажу я вам, что первым из этих королей
Был Людегер, правитель саксонских областей,
И Людегастом Датским звался из них второй.
Немало сильных воинов вели они с собой.

Услышав о приезде неведомых гонцов,
Бургундские вельможи спросили пришлецов:
"Что передать велели нам ваши короли?"
И к Гунтеру немедленно посланцев отвели.

Сказал король учтиво: "Прошу вас быть гостями.
Но я еще не знаю, кто вас прислал с вестями.
Нам это без утайки должны вы объявить".
Гонцы в ответ, хоть Гунтера боялись прогневить:

"Мы обо всем доложим вам, государь, честь честью.
От вас мы скрыть не вправе столь важные известья.
Узнайте же: послали сюда, в ваш край родной,
Нас Людегер и Людегаст, что вам грозят войной.

Немало вы чинили им всяческих обид,
И в них - то нам известно - гнев против вас кипит.
Хотят они нагрянуть на Рейн и Вормс занять.
Поверьте мне, огромная у них готова рать.

Недель через двенадцать они с ней выйдут в поле,
А вы пока сзывайте друзей, числом поболе,
Не то у вас все замки и земли отберут.
Немало будет сломано мечей и копий тут.

Но лучше было б миром уладить дело вам
И для переговоров послать гонца к врагам.
Тогда уж не ворвется к вам в землю войско их
И много славных рыцарей останется в живых".

Отважный Гунтер молвил: "Повременить прошу,
Пока я все не взвешу и твердо не решу.
Совет держать я должен с вассалами своими:
Хочу прискорбной новостью я поделиться с ними".

Король был опечален, вздыхал он тяжело.
Ему на сердце камнем известие легло.
За Гернотом немедля послать он приказал
И Хагена с вельможами созвал в приемный зал.

Когда они собрались, сказал им Гунтер так:
"Грозит границам нашим опасный, сильный враг.
Всем нам его вторженье сулит немало бед".
И Гернот, витязь доблестный, вскричал ему в ответ:

"От бед нам меч защита, отвага наш оплот.
Где суждено погибнуть, там смерть тебя найдет.
Не поступлюсь я честью, чтоб жизнь свою продлить.
Нас вражье нападение должно лишь веселить".

Боец из Тронье молвил: "Совет ваш нехорош.
На рать датчан и саксов без войска не пойдешь,
А мы ведь не успеем собрать свои отряды".
И он добавил: "Зигфриду сказать про все нам надо".

Король посланцев в Вормсе на отдых поместил
И задевать приезжих бургундам запретил.
Решил он, что разумней не раздражать врагов,
Не разузнав, кто из друзей встать за него готов.

Ходил невесел Гунтер, забыв покой и сон,
И растревожил гостя своим уныньем он.
Увидел нидерландец его тоску-кручину
И стал просить хозяина назвать ее причину.

Сказал отважный Зигфрид: "Давно меня дивит
Ваш непривычно мрачный и удрученный вид.
Что вас, король, лишило веселия былого?"
И молвил Гунтер доблестный ему такое слово:

"Не с каждым поделиться король печалью может.
Таить я в сердце должен то, что меня тревожит:
Ведь правду открывают лишь преданным друзьям".
В лице меняясь, знатный гость внимал его речам.

Он Гунтеру ответил: "Располагайте мной.
Я вам прийти на помощь готов в беде любой.
Коль верный друг вам нужен, я буду им для вас,
Покуда не придет конец и мне в свой срок и час".

"Пусть бог воздаст вам, Зигфрид, за эту речь сполна.
Нам дорога не помощь, хоть и нужна она,
А то, как поспешили ее вы предложить.
Сочтемся мы услугою, коль суждено мне жить.

Я вам скажу, какая стряслась со мной беда.
Мои враги прислали своих гонцов сюда,
Войну мне объявили и нас врасплох застали:
Ведь нашу землю недруги доселе не топтали".

"Тревогой не терзайтесь при мысли о войне,-
На это молвил Зигфрид,- а разрешите мне
Поднять за вас оружье, вам к выгоде и чести,
И пусть вассалы ваши в бой идут со мною вместе.

Поверьте, тридцать тысяч отборных храбрецов
Сломлю в жестокой сече я с тысячью бойцов,
И будет пораженье нанесено врагу".
Рек Гунтер: "Не останусь я перед тобой в долгу".

"Итак, мне соизвольте дать тысячу мужей -
Ведь здесь всего двенадцать со мной богатырей,
И недругов принудить сумею к бегству я.
Всегда вам будет преданно служить рука моя.

Пусть Хаген, Данкварт, Ортвин и Синдольт удалой,
Что вами так любимы, идут в поход со мной.
Мне также нужен Фолькер, бесстрашный человек -
Ведь знаменосца лучшего я не найду вовек.

Велите возвращаться на родину гонцам,
Затем что очень скоро мы сами будем там,
А я от нападенья ваш край обороню".
Тогда король велел сзывать дружину и родню.

Явились за ответом послы к нему опять
И с радостью узнали, что могут уезжать.
Великодушный Гунтер их щедро одарил
И отослал с охраною, чем сильно ободрил.

Он молвил на прощанье: "Такой я дам ответ:
Идти на нас войною врагам расчета нет;
Пускай не нарушают покой моей страны,
Иль плохо это кончится, коль мне друзья верны".

Богатые подарки он дал гостям потом -
Не дорожился Гунтер казною и добром.
Послы же, чтоб отказом его не гневать зря,
Все приняли и отбыли, судьбу благодаря.

Когда ж пределов датских они достигли снова
И Людегасту стало известно слово в слово,
Какой ответ на Рейне был дан его гонцам,
Отметить решил он в ярости бургундским гордецам.

Добавили посланцы: "Во вражеской земле
Есть храбрецов немало, и блещет в их числе
Приезжий витязь Зигфрид. Из Нидерландов он".
Король был этой новостью встревожен и смущен.

Она усугубила старания и тщанье,
С какими войско к бою готовили датчане,
И скоро двадцать тысяч отборных смельчаков
Повел отважный Людегаст походом на врагов.

И Людегер Саксонский стянул свои войска.
Набралось сорок тысяч иль больше сорока
Датчан и саксов в рати обоих королей.
В Бургундии тем временем король сзывал друзей.

Его родня, и братья, и Хаген удалой,
И все их люди были вступить готовы в бой.
Все знали: неизбежна кровавая война,
И многим славным витязям сулит конец она.

Как только снарядилась в поход опасный рать,
Ее из Вормса стали за Рейн переправлять.
Бесстрашный Фолькер знамя назначен был нести,
А Хагену доверили дружинников вести.

Поехал с войском Синдольт, и Хунольт не отстал -
Не зря так щедро Гунтер всегда их награждал.
В поход пошли и Данкварт, и Ортвин Мецский с ним
Прославиться в сражении легко бойцам таким.

Сказал могучий Зигфрид: "Король, останьтесь тут.
Коль скоро ваши люди в поход со мной идут,
Живите в Вормсе мирно и охраняйте дам.
Ни вас, ни ваших подданных в обиду я не дам.

Врагам, идущим к Рейну, чтоб Вормсом овладеть,
Я докажу, что лучше б им по домам сидеть,
И сам победоносно по землям их пройду.
Они вам вызов бросили себе же на беду".

От Рейна через Гессен, противнику навстречу,
Повел дружину Зигфрид, вступить готовый в сечу.
В пути он жег и грабил окрестную страну -
Пусть пожалеют недруги, что начали войну.

Когда ж достигло войско саксонских рубежей,-
Не подступал вовеки к ним супостат страшней! -
Неустрашимый Зигфрид соратников спросил:
"Кому с оруженосцами прикрыть поручим тыл?"

Ответили бургунды: "Известен Данкварт силой.
Пусть вместе с молодежью нас прикрывает с тыла.
А коль ему в придачу мы Ортвина дадим,
В любом бою останется отряд наш невредим".

Тогда промолвил Зигфрид: "Я сам в дозор поеду.
Коль над врагом желаем мы одержать победу,
Нам надо знать, откуда на нас он двинет рать".
И начал отпрыск Зигмунда доспехи надевать.

В дорогу снарядившись, он приказанье дал,
Чтоб войско взяли Хаген и Гернот под начал,
И во владенья саксов, один, погнал коня,
Немало шлемов изрубил он там в теченье дня.

И вот он видит в поле несметные войска.
Людей в них сорок тысяч иль больше сорока.
Неизмеримо меньше у Зигфрида бойцов,
Но храбреца лишь радует обилие врагов.

Вдруг витязю навстречу другой наездник мчит.
Он в панцире и шлеме, при нем копье и щит.
Врагом замечен Зигфрид, и враг замечен им,
И вот уже сближаются они один с другим.

А был,- скажу вам это,- тот всадник удалой,
Чей щит сверкал на солнце отделкой золотой,
Сам Людегаст: он тоже отправился в дозор.
Скакун под датским королем летел во весь опор.

Датчанин гневным взглядом окинул чужака.
Коням всадили шпоры наездники в бока.
Во вражий щит нацелясь, склонились копья их,
И Людегаст встревожился, хоть был могуч и лих.

С разбега сшиблись кони и на дыбы взвились,
Потом друг мимо друга, как ветер, пронеслись.
Бойцы их повернули и съехались опять,
Чтоб счастье в схватке яростной мечами попытать.

Врага ударил Зигфрид, и дрогнула земля.
Столбом взметнулись искры над шлемом короля,
Как будто кто-то рядом большой костер зажег.
Бойцы друг друга стоили: взять верх никто нс мог.

Все вновь и вновь датчанин разит врага сплеча.
Щиты звенят протяжно, встречая сталь меча.
Тут, Людегаста видя в опасности большой,
На помощь тридцать воинов спешат к нему толпой,

Но поздно: крепкий панцирь, сверкающий огнем,
Уже три раза Зигфрид успел рассечь на нем.
Весь меч у нидерландца от вражьей крови ал.
Беду почуял Людегаст и духом вовсе пал.

Он запросил пощады, сказал, кто он таков,
Поклялся, что вассалом стать Зигфриду готов.
Но в этот миг примчались и бой пришельцу дали
Те тридцать датских воинов, что схватку увидали.

Свою добычу Зигфрид не отдал им назад.
Воитель знал, что пленник и знатен и богат,
И за него сражался столь яростно и люто,
Что всем его защитникам пришлось куда как круто.

В живых один остался из тридцати датчан.
В залитом кровью шлеме он ускакал в свой стан,
Где горестную новость все угадали сразу -
Служили раны вестника заменою рассказу.

Когда узнало войско, что в плен попал король,
Вассалам датским сердце стеснили страх и боль,
А Людегер от гнева побагровел с лица -
Так он скорбел, что брат его в руках у пришлеца.

Так Людегаст отважный и угодил в полон,
И был в бургундский лагерь насильно увезен,
Где Зигфрид под охрану сдал Хагену его,
И эта весть в уныние не ввергла никого.

Поднять знамена Зигфрид бургундам дал приказ.
"Вперед! - воззвал он к войску.- Ждет нынче слава нас.
И если не погибну я от руки врагов,
Появится в Саксонии сегодня много вдов.

За мной, герои Рейна! Не отставать, друзья!
Вам прорублю дорогу сквозь вражье войско я
И покажу, как шлемы раскалывать мечом.
Мы с Людегера дерзкого навеки спесь собьем".

Тут Гернот и бургунды вскочили на коней,
И поднял Фолькер знамя над головой своей.
За шпильманом могучим все устремились в бой.
Блистательное зрелище отряд являл собой.

Хоть тысяча, не больше, бургундов шли в набег
Да с ними нидерландцев двенадцать человек,
От пыли, взбитой ими, померк вокруг простор.
Щиты их золоченые огнем слепили взор.

Тем временем и саксы выстраивались к бою.
Мечи их отличались отменной остротою.
С врагом рубиться насмерть была готова рать.
Кому же земли с замками охота отдавать?

Вот их вожди воззвали к воителям: "Вперед!"
Но тут на саксов Зигфрид ударил в свой черед
Со свитой, в Вормс прибывшей с ним из родных краев.
Немало обагрила кровь в тот день стальных клинков.

Разили Синдольт, Хунольт и Гернот наповал
Столь быстро, что датчанин иль сакс не успевал
Им доказать, как лихо умеет драться он.
Немало слез тот бой исторг из глаз прекрасных жен.

Бесстрашный Фолькер, Хаген и Ортвин бились так,
Что с каждым их ударом еще один шишак
Напитывался кровью и от нее тускнел.
Свершил и Данкварт доблестный немало славных дел.

Датчане тоже были в бою не новички.
В щиты вонзались с лязгом булатные клинки,
И ветер гул ударов над полем разносил.
Дрались, под стать союзникам, и саксы что есть сил.

Бургунды напирали на саксов и датчан,
Им нанося немало таких глубоких ран,
Что кровь, залив доспехи, стекала на седло.
Сражение у витязей за честь и славу шло.

А в самой гуще боя стоял немолчный стук -
То Зигфрид Нидерландский крушил щиты вокруг.
Делила с ним дружина нелегкий ратный труд:
Куда бы он ни ринулся, она уж тут как тут.

По ярким шлемам саксов текла ручьями кровь.
В ряды их королевич врубался вновь и вновь.
За ним никто из рейнцев не поспевал вдогон.
Клинком себе прокладывал путь к Людегеру он.

Три раза нидерландец сквозь вражью рать пробился.
Затем могучий Хаген с ним рядом появился,
И тут уж утолили они свой пыл сполна:
Урон немалый понесла саксонская страна.

Но Зигфрида приметил и Людегер лихой.
Узрев, как он вздымает в бою над головой
Клинок свой, добрый Бальмунг, и саксов им разит,
Король в душе почувствовал жестокий гнев и стыд.

Кругом кипела схватка, звенела сталь мечей.
Полки бросались в сечу все злей и горячей,
Но чуть сошелся Зигфрид с противником своим,
Как саксы прочь отхлынули - так страшно стало им.

Когда их властелину поведали о том,
Что Людегаст отважный захвачен был врагом,
Он долго мнил, что брата лишь Гернот мог пленить,
И только под конец узнал, кого ему винить.

Король с такою силой нанес удар врагу,
Что конь под нидерландцем шатнулся на бегу,
Однако не свалился, и через миг седок
Вновь яростно обрушиться на Людегера смог.

А Хаген, Данкварт, Фолькер и Гернот гнали прочь
Всех саксов, государю пытавшихся помочь.
Им славно Синдольт, Хунольт и Ортвин помогали.
Удары их без промаха бегущих настигали.

Меж тем сошлись вплотную два царственных бойца.
Хотя над ними копья свистели без конца
И дротики впивались в край их щитов стальных,
Лишь за своим противником следил любой из них.

Вот спешились герои и начали опять
Ударами лихими друг друга осыпать,
Не замечая даже, что бой вокруг идет
И в них, что ни мгновение, летит копье иль дрот.

У короля порвалась застежка под щитом.
Почуял королевич, что справится с врагом.
Уже немало саксов умолкнуло навек.
Ах, сколько ярких панцирей меч Данкварта рассек!

Вдруг Людегер, чей натиск вторично был отбит,
Увидел, что короной украшен вражий щит.
Король могучий понял, что за боец пред ним,
И крикнул громким голосом воителям своим:

"Мои вассалы, битву прервите сей же час.
Сын Зигмунда сегодня войной пошел на нас.
Здесь Зигфрид Нидерландский - его я узнаю.
Видать, сам черт привел меня столкнуться с ним в бою",

Велел он, чтоб дружина знамена опустила.
Ему на мир врагами дано согласье было,
Коль с ними, как заложник, на Рейн поедет он.
Так Людегер был Зигфридом в покорность приведен.

Вожди посовещались и прекратили бой.
Сложили наземь саксы, нарушив ратный строй,
Кто щит, кто шлем разбитый, кто целиком доспех -
Следы мечи бургундские оставили на всех.

Отдав приказ носилки для тех соорудить,
Кто из-за ран тяжелых совсем не мог ходить,
Меж пленных стали Гернот и Хаген выбирать -
На Рейн пятьсот заложников им удалось угнать.

Датчане возвратились на родину бесславно.
Снедало их унынье, а саксов и подавно:
Не принесла им битва удачи и похвал,
Любой из них о родиче иль друге горевал.

Вновь к Вормсу шли бургунды, доспехи взяв на вьюк:
В сражении победу добыл им гость и друг,
И в том, что только Зигфрид рассеял их врагов,
Любой дружинник Гунтера поклясться был готов.

Гонцов проворных Гернот послал на Рейн вперед.
"Пускай друзья узнают, что кончился поход
И что за честь бургундов я постоять сумел,
Свершив с дружиной нашею немало славных дел".

Гонцы-оруженосцы, не мешкая в пути,
В столицу поспешили известье привезти.
Возликовали вормсцы, забыв свои печали,
И женщины расспрашивать гонцов не уставали

О подвигах бургундов, об их борьбе с врагом.
Был и к Кримхильде позван один гонец тайком:
Поговорить открыто она не смела с ним -
Ведь вместе с войском шел и тот, кто ею был любим.

Когда в покой к Кримхильде посланец был введен,
Такую речь услышал от королевны он:
"Скажи мне все, что знаешь, и коли весть - не ложь,
Ты здесь получишь золото и друга обретешь.

Ответь, как брат мой Гернот и все мои друзья,
И многих ли меж ними недосчитаюсь я,
И кто был в битве первым, поведай непритворно".
"Меж нами трусов не было,- сказал гонец проворный,

Но тем, кто всех смелее давал отпор врагу,-
И верьте, королевна, ни словом я не лгу,-
Был Зигфрид Нидерландский, ваш благородный гость,
Чьи подвиги в сражении мне видеть довелось.

Хоть мощный Хаген, Данкварт и прочие бойцы
Себя на поле боя вели, как храбрецы,
Все их труды - забава, пустая трата сил
В сравнении с деяньями, что Зигфрид совершил.

С противником могучим они сражались честно,
Но то, что сделал Зигфрид, поистине чудесно.
Никто не знает счета убитым им врагам.
Поплакать он о родичах заставил многих дам.

Он друга сердца отнял из них не у одной.
Обрушивал на шлемы он свой клинок стальной
Так, что ручьем багряным хлестала кровь из ран.
Всем взял воитель доблестный: он смел и в сече рьян.

Чинил и Ортвин Мецский врагу немалый вред:
Кто был хоть раз в сраженье его мечом задет,
Тот ранен или тлеет в сырой земле теперь.
Но никогда еще никто не нес таких потерь,

Какие войско саксов,- признаюсь в этом смело,-
Сражаясь с вашим братом, от Гернота терпело.
Бургунды были в битве так грозны и ужасны,
Что больше вражьи происки их чести не опасны.

Врагов свергали наземь они с лихих коней.
Все поле оглашали удары их мечей.
Так безудержно рейнцы кипели пылом бранным,
Что лучше б бой не затевать ни саксам, ни датчанам

Когда пошла стеною на саксов наша рать,
Бойцы из Тронье тоже себя им дали знать.
Немало жизней Хаген пресек мечом своим.
Найдется что порассказать о нем его родным.

А Синдольт, Хунольт, Румольт, за Гернотом идя,
С противником рубились не хуже их вождя,
И Людегеру долго себя придется клясть
За то, что он осмелился на Гунтера напасть.

И все же высший подвиг, каким себя навек
В кровавой битве может прославить человек,
Был Зигфридом могучим бестрепетно свершен.
Толпу вельможных пленников ведет с собою он.

Отважный витязь силой принудил к сдаче их.
Им Людегаст захвачен, король датчан лихих,
И Людегер Саксонский, его державный брат.
Еще о многом, госпожа, я вам поведать рад.

Двух этих государей взял нидерландец сам.
И раньше доставалось немало пленных нам,
Но все ж намного меньше, чем он ведет с собой".
Рассказ гонца был по сердцу Кримхильде молодой.

"Пятьсот иль больше даже из них идут пешком,
А восемьдесят стража,- вы знать должны о том,-
Ввиду их ран тяжелых сама должна нести.
Вот что такое Зигфриду стать поперек пути!

Спесивцы объявили Бургундии войну,
А ныне оказались у Гунтера в плену
И к радости всех вормсцев сегодня будут здесь".
Весельем преисполнила Кримхильду эта весть.

Алее свежей розы она зарделась вдруг
При мысли, что вернется ее сердечный друг,
Что юный витязь Зигфрид остался цел в бою.
Порадовалась девушка и за родню свою.

Красавица сказала: "Тебе за твой рассказ
Отсыплю десять марок[6] я золотом сейчас
И подарю одежду, расшитую шелками".
Не худо весть приятную доставить знатной даме!

И золото и платье дала гонцу она.
Меж тем ее подружки столпились у окна
И вскоре увидали, как к городу идет
Отряд бургундских витязей, закончивший поход.

Несли того, кто ранен; шел тот, кто невредим.
Внимать приветным кликам не стыдно было им.
Верхом поехал Гунтер воителей встречать.
Он, горести свои забыв, повеселел опять.

К своим и к чужеземцам равно был ласков он,
Как это и пристало тому, кто сел на трон:
Питать король обязан признательность к вассалам,
За честь его сражавшимся с бесстрашьем небывалым.

Затем державный Гунтер порасспросил дружину,
Кто из бойцов бургундских нашел в бою кончину.
Убитых насчитали всего лишь шестьдесят.
Оплакали, как водится, тех, кто могилой взят.

На уцелевших тоже оставил метку враг:
Почти у всех изрублен был щит или шишак.
У стен дворца дружина сошла с лихих коней.
Вокруг толпа несметная хвалу гремела ей.

По Вормсу Гунтер войско расставил на постой,
Велев, чтоб принимали приезжих с теплотой,
А уж о тех, кто ранен, пеклись, как о родных.
Не обошел он милостью и пленников своих.

Он Людегасту молвил: "Я в Вормсе рад вас видеть.
Хотя меня жестоко дерзнули вы обидеть,
Теперь, когда вы пленник, я зла не помню вам.
Пусть Бог за дружбу верную воздаст моим друзьям".

Тут Людегер воскликнул: "Воздать им есть за что!
Заложников знатнее не брал еще никто.
Мы щедро вам отплатим казною и добром
За обращенье мягкое и ласковый прием".

Сказал король бургундский: "Свободу вам даю
В обмен на обещанье тайком страну мою
Не покидать, покуда не отпущу вас я".
Ему ответил Людегер: "Вот вам рука моя".

Распорядился Гунтер, чтоб всем был отдых дан.
В постели уложили тех, кто страдал от ран,
И принесли здоровым вино и крепкий мед,
Чтоб позабыли витязи, как труден был поход.

Убрали с глаз немало изрубленных щитов
И седел, побуревших от крови седоков,-
Пусть жены слез напрасных при виде их не льют.
Недешево воителям дался их ратный труд.

Хотя гостей и было у Гунтера полно,
Всех - и своих и пленных - он чествовал равно;
А об увечных пекся он так самозабвенно,
Что сердце всех заложников завоевал мгновенно.

На тех, кто ранен, Гунтер казны не пожалел.
Он лекарей искусных приставить к ним велел -
Пусть на ноги поднимут героев поскорей.
Осыпал и подарками король своих гостей.

Домой не соглашался их Гунтер отпустить
И всех просил в столице подольше погостить.
Собрав вельмож, он молвил: "Как наградить бойцов,
Столь доблестно Бургундию спасавших от врагов?"

Ответил брату Гернот: "Отпустим их отсель,
Но пусть они вернутся к нам через шесть недель,
И пиршество мы с вами в их честь устроим тут -
Тогда уж раны тяжкие у многих заживут".

Собрался в Нидерланды и Зигфрид уезжать,
И сколько ни пытался хозяин возражать.
Его склоняя в Вормсе пожить еще чуть-чуть,
Не будь сестры у Гунтера, гость тронулся бы в путь.

Служил он не за плату - богат он без того,
К тому же сам хозяин в долгу был у него
За подвиги, которых так много он свершил
В тот день, когда с бургундами их недругов крушил.

Нет, лишь Кримхильды ради остался в Вормсе гость,
И вскоре увидаться ему с ней довелось.
Красавицу назвал он, как и мечтал, женой
И отбыл с новобрачною к отцу, в свой край родной.

Устраивал нередко в те шесть недель до пира
Для молодежи Гунтер забавы и турниры
И приказал за Вормсом, у самых рейнских вод,
Разбить просторные шатры для тех, кого он ждет.

Когда всего неделя до празднества осталась,
Красавица Кримхильда у братьев допыталась,
Что пир державный Гунтер намерен дать друзьям,
И эта весть заставила всех благородных дам

Сесть за шитье нарядов, не медля ни минуты.
Тем временем узнала и королева Ута,
Что в Вормс на пир прибудут соседи и вассалы.
Она достать из кладовых одежду приказала.

Блюдя обычай древний и честь детей своих,
Богато королева одела челядь их,
А также дам придворных без счета и числа
И в дар приезжим витязям по платью припасла.

АВЕНТЮРА V.
О ТОМ, КАК ЗИГФРИД ВПЕРВЫЕ УВИДЕЛ КРИМХИЛЬДУ

Все больше в Вормс на Рейне съезжалось с каждым днем
Бойцов, на праздник званных бургундским королем,
И всех гостей хозяин радушно привечал:
Любой в подарок скакуна и платье получал.

Всем приглашенным Гунтер, готовясь к торжеству,
Отвел места по сану, рожденью, старшинству,
Хоть только государей сошлось за тридцать там.
Соперничали в пышности наряды знатных дам.

Млад Гизельхер и Гернот со свитою своей
Достойно принимали пришельцев и друзей.
Приветливое слово для всех у них нашлось.
С почетом и учтивостью был встречен каждый гость.

Повсюду так сверкали и восхищали взгляд
То щит с отделкой пышной, то дорогой наряд,
То золотою нитью расшитое седло,
Что и у тяжко раненных уныние прошло.

Те, кто из-за увечий с постели встать не мог,
Забыли, что осталось им жить короткий срок.
Никто не думал больше о хворых и недужных:
Одно лишь было на уме у горожан досужных -

Удастся ль этот праздник и что он им несет.
На пире королевском надеялся народ
Повеселиться вволю и всласть попить вина.
У всех бургундов радостью душа была полна.

В день троицын, с зарею, сошлись со всех концов
На берег Рейна толпы приезжих удальцов.
Собралось их пять тысяч иль более того
На шумное, нарядное, честное торжество.

Разумен был хозяин: давно заметил он,
Что нидерландский витязь в его сестру влюблен,
Хотя еще ни разу не видел Зигфрид той,
Что затмевала всех девиц своею красотой.

Неустрашимый Ортвин дал королю совет:
"Чтоб удался ваш праздник и было все как след,
Велите, пусть немедля пожалуют сюда
Красавицы, чьей прелестью Бургундия горда.

Отрады нет мужчине и скукой он томим,
Когда прекрасных женщин не видно рядом с ним.
Дозвольте и сестрице с гостями сесть за стол".
В восторг немало витязей такой совет привел.

Ответил славный Гунтер: "Я так и поступлю".
Признательны все были за это королю.
Он приказал, чтоб Ута и с ней сестра его,
Равно как все их женщины, пришли на торжество.

Подоставали дамы из скрынь и кладовых
Немало пышных платьев, уборов дорогих,
Запястья, серьги, кольца понадевали все -
Пусть витязи приезжие дивятся их красе.

А юноши - те тоже мечтали, осмелев,
Привлечь к себе вниманье бургундских знатных дев,
Которых не случалось им видеть до сих пор.
Трон отдал бы любой из них за нежный женский взор.

Сто родичей приставил король к сестре своей,
Чтоб стражею почетной они служили ей.
Вкруг юной королевны с мечами шли они,
Как у владык Бургундии ведется искони.

В то утро дочку Ута на пир сопровождала,
И следовало с нею придворных дам немало -
Сто или даже больше - в одежде дорогой.
Не меньше шло и девушек с Кримхильдой молодой.

Едва они успели с крыльца во двор сойти,
Как выстроились гости стеной вдоль их пути:
Любой воитель тешил себя надеждой сладкой,
Что сможет на красавицу взглянуть хотя б украдкой.

Как луч зари багряной из мрачных облаков,
Предстала королевна пред взором смельчаков,
И все свои печали забыл мгновенно тот,
Кто по прекрасной девушке томился целый год.

Каменьем драгоценным наряд ее сверкал,
А лик, как роза утром, был нежен, свеж и ал.
Когда б ей повстречался хулитель самый злобный,-
И тот изъяна б не нашел в красавице подобной.

Как меркнут звезды ночью в сиянии луны,-
Когда она на землю взирает с вышины,
Так дева затмевала толпу своих подруг.
Не диво, что у всех мужчин забилось сердце вдруг.

Шла пред Кримхильдой стража, ей расчищая путь,
А витязи теснились, чтоб только как-нибудь
Увидеть ту, чья прелесть слепила все глаза.
Взор Зигфрида туманили то счастье, то слеза.

Он сокрушенно думал: "Напрасные мечты!
Меня своей любовью не осчастливить ты,
А без тебя в могилу сведет меня тоска".
То в жар, то в дрожь от этих дум бросало смельчака.

У Зигмунда на диво пригожий сын возрос.
Казался он картиной, которую нанес
Художник на пергамент искусною рукой.
Мир не видал еще красы и статности такой.

Учтиво оттесняла толпу с дороги стража,
И гости расступались, не возмущаясь даже:
Такой восторг и радость в сердца бойцов лихих
Вселяла поступь чинная красавиц молодых.

Возвысил голос Гернот: "Мой господин и брат,
Здесь тот, кто всей душою вам услужить был рад,
И вы при всех за это должны воздать ему.
Вот мой совет, и слов своих назад я не возьму.

Пусть к Зигфриду Кримхильда с приветом обратится.
Подобная учтивость сторицей возместится.
Такую честь впервые сестра бойцу окажет,
И нас со славным витязем навеки дружба свяжет".

За нидерландцем Гунтер послал своих людей,
И был отыскан ими герой в толпе гостей.
"Ступайте к государю - перед лицом двора
Сегодня вас приветствием почтит его сестра".

Возрадовался Зигфрид, услышав эту весть.
Теперь он был не скорбью, а счастьем полон весь
При мысли, что Кримхильда с ним говорить должна.
Приветствовала дружески воителя она.

Предстал пред ней зардевшись прославленный смельчак,
А дочь почтенной Уты ему сказала так:
"Неустрашимый Зигфрид, примите мой привет".
И духом богатырь воспрял, надеждою согрет.

Он деве поклонился, и руку подала
Кримхильда нидерландцу и рядом с ним пошла,
На спутника украдкой бросая нежный взор.
Никто четы прекраснее не видел до сих пор.

Я утверждать не смею, считал иль нет герой,
Что руку пожимает она ему порой,
Но не могу поверить, что скрыть ей удалось
Любовь, которую в нее вселил отважный гость.

Ни ярким летним утром, ни в светлый день весенний
Не испытал воитель столь сладостных волнений,
Как в миг, когда бок о бок шел с тою наконец,
Кого с такой охотою повел бы под венец.

И каждый витязь думал: "Я был бы счастлив тоже
Пройтись с Кримхильдой рядом иль разделить с ней ложе".
Но в жизни не сумел бы никто среди гостей
Служить учтивей Зигфрида владычице своей.

Дружинники простые и гордые князья,
Все на чету смотрели, дыханье затая.
Поцеловать героя велел сестре король,
И тут еще счастливее стал гость, чем был дотоль.

Увидев это, молвил в сердцах король датчан:
"Привет Кримхильды куплен ценою многих ран
Нанес их Зигфрид в сече мне и бойцам моим.
Не приведи нас бог опять войну затеять с ним".

Вновь королевне стража очистила дорогу.
Направилась Кримхильда в собор молиться богу,
А с нею и вельможи, и много знатных дам,
Но разлучен был с девушкой герой при входе в храм.

Торжественно и чинно за нею свита шла,
И так была Кримхильда нарядна и мила,
Что всех мужчин при виде подобной красоты
Тревожили напрасные, но сладкие мечты.

Всю службу нетерпенье терзало удальца,
Хоть и благословлял он свой жребий без конца
За то, что благосклонность и нежность прочитал
Во взоре и пожатье той, о ком весь год мечтал.

В конце обедни первым покинул церковь он
И был, дождавшись девы, к ней снова подведен.
Вот тут героя стала Кримхильда в первый раз
Благодарить за то, что он бургундов в битве спас.

Красавица сказала: "Пусть по заслугам вам
Воздаст Господь за храбрость и преданность друзьям,
А мы вас будем, Зигфрид, всегда любить душевно".
И нидерландец с нежностью взглянул на королевну.

Он пламенно воскликнул: "Слугой везде и всюду
Я вплоть до самой смерти вам, госпожа, пребуду.
Что б вы ни приказали, свершить готов и рад
Я все для той, чьи милости мне слаще всех наград".

Двенадцать дней веселых шел в Вормсе пир горой,
И каждый день Кримхильду сопровождал герой,
Когда пора ей было на праздник выходить:
Во всем-то Гунтер Зигфриду старался угодить.

Шумя, смеясь, ликуя с зари и до зари,
Утехам предавались везде богатыри -
И за столом в покоях, и под шатром небес.
Немало Ортвин с Хагеном творили там чудес.

Какою бы забавой ни пожелали вдруг
Приезжие развлечься, чтоб скоротать досуг,
Верх эти два бургунда немедля брали в ней
К великой чести Гунтера и всей страны своей.

Участвовать в забавах хотелось даже тем,
Кто из-за ран недавно не мог ходить совсем.
Теперь же снова с ними тягались их друзья
В умении владеть щитом, в метании копья.

Приветливый хозяин был щедр на угощенье -
Ведь королю зазорно, когда за упущенья
Или за скупость гости корят его потом.
Всегда охотно сиживал он с ними за столом.

Сказал он на прощанье: "Я вам припас дары,
И взять их до отъезда вы будете добры.
Прошу, не отвергайте даянья моего.
Вам по заслугам, витязи, вручаю я его".

Ему в ответ датчане: "Спасибо вам за пир,
Но мы хотим, чтоб с нами вы заключили мир.
Без этого из Вормса нас отпускать грешно -
Довольно вами Дании потерь нанесено".

Хотя здоров и крепок был вновь король датчан,
Хоть Людегер Саксонский оправился от ран,
Их войско претерпело и впрямь большой урон.
Посовещаться с Зигфридом был Гунтер принужден.

Спросил он нидерландца: "Скажи, что делать нам?
Заложники уедут заутра по домам,
Но прежде мир желают со мною заключить.
Как быть мне? - вот чему меня прошу я научить.

Условья мира, Зигфрид, я от тебя не скрою.
Пятьсот коней, груженных казною золотою,
Дать в выкуп обещает мне побежденный враг".
Ответил витязь: "Поступать не подобает так.

Нет, отпустите пленных без выкупа домой,
А чтоб они не смели идти на вас войной,
Обоих государей заставьте слово дать
На вас и ваших подданных вовек не нападать".

"Согласен",- молвил Гунтер и с Зигфридом вдвоем
Заложникам немедля пошел сказать о том,
Что золота не примет от пленников своих.
Пусть отправляются домой, где все заждались их.

Послушавшись совета, который Гернот дал,
Щиты с казною Гунтер велел доставить в зал,
И каждому на долю досталось от него
Пять сотен марок золотом иль более того.

Король гостей не раньше в дорогу отпустил,
Чем каждый из приезжих Кримхильду посетил,
Чтоб и она, и Ута могли проститься с ним.
Герои были польщены вниманием таким.

Вновь после их отъезда притих дворец пустынный.
Остался в нем лишь Гунтер с роднею и дружиной.
Вершил дела правленья он днем, а ввечеру
Со свитой вместе навещал красавицу-сестру.

Отважный Зигфрид тоже решил покинуть двор,
Где так и не добился Кримхильды до сих пор.
Был опечален Гунтер, но возражать не смел.
По счастью, гостя удержать млад Гизельхер сумел.

Воскликнул он: "Куда вы и чем вам плохо тут,
Где двор и брат мой Гунтер так любят вас и чтут,
Где столько знатных женщин, чья прелесть тешит глаз?
Нет, Зигфрид благороднейший, не покидайте нас!"

Сказал могучий Зигфрид: "Таким речам я рад.
Пусть с нас щиты снимают, коней ведут назад.
На родину бы отбыл я до скончанья дня,
Но юный друг мой Гизельхер отговорил меня".

Вот так был Зигфрид в Вормсе остаться принужден,
Но на судьбу за это не обижался он:
В каких других владеньях, в каком другом краю
Он мог бы видеть каждый день любимую свою?

Гостил он у бургундов, пленен красой ее,
И проводил в забавах беспечное житье,
Хоть с каждым днем сильнее его томила страсть,
Из-за которой суждено ему и было пасть.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: АВЕНТЮРА VI. О ТОМ, КАК ГУНТЕР ПОЕХАЛ В ИСЛАНДИЮ ЗА БРЮНХИЛЬДОЙ >>>

Источник: Песнь о Нибелунгах. – Л.: Наука, 1972.