Главная |
|
|
Лесков Н. С.
Фото Н. Чеснокова. СПБ. 1891-1893 гг. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ИЛЛЮСТРАЦИИ КУКРЫНИКСОВ
К СКАЗУ Н. С. ЛЕСКОВА "ЛЕВША"[ 1] |
|
Подзаголовок Николая Семеновича Лескова – "Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе" – определил стилевую задачу иллюстраторов. Сказ – значит быль,
притворившаяся сказкой. Якобы веселое и смешное действо, балаган, а на самом-то деле подлинная история погибели замечательного таланта. Кукрыниксы, думается,
стремились проникнуть в саму интонацию Лескова, в темп его речи – плавной и резкой, патетической и обыденной, с завитушками поговорок да прибауток и вместе с тем
прямой, гневной, обличительной. Главное в языке "Левши" – диалоги, воспроизведение разговоров во дворцах да избах, вопросы да хлесткие ответы. Театр? Да,
именно так и прочли Кукрыниксы "Левшу".
Но театр особый – представление на ярмарочной площади, словно бы реконструиромое нынешним детским театром. Спектакль о спектакле.
Разумеется, обратившись к "Левше", Кукрыниксы не могли не вспомнить замечательное издание лесковского сказа с
иллюстрациями Николая Васильевича Кузьмина, вышедшее пятнадцать лет назад. То была прекрасная умная книга. Книга Лескова для взрослых, много знающих в русской
истории людей... Вызывающая на память народный эстамп-лубок. Открывающая подтекст Лескова – его пронзительную умную нежность, горькую его поэзию.
У Кукрыниксов была иная, совсем иная цель. В тридцатые годы, когда Алексей Максимович Горький шефствовал над "нераздельной и единосущной троицей", определяя
ее путь в искусстве, он говорил: "Особенно важная и серьезная задача – дать детям книги о том, откуда взялась частная собственность... Эта задача может быть
разрешена и рядом исторических книг, и острыми политическими памфлетами, и бытовой сатирой, направленной против пережитков собственничества..."
Политический памфлет – важнейшая краска театра Кукрыниксов в "Левше". Словно персонажи "comedia del arte", стоят в заставке к первой главе
англичане с императором Александром и "донским казаком" Платовым: почти плоские цветные фигуры, словно бы вырезанные из ватмана игрушечные человечки, на
которых надето бумажное же платье. Возникают декорации – тоже плоская (обыкновенная линеечка на белом поле) лестница, по которой идут государь с Платовым в
кунсткамеры, пузатые бюсты и "Аболон полведерский", что держит в одной руке мортимерово ружье, а в другой пистолю. Этот невиданный Аболон и на супере
– словно бы карикатурный эпиграф о поругании искусства, о чудовищной прагматике, так давно осмеянной Лесковым.
На суперобложке присутствует деталь, которой нет в картинке, повторенной внутри книги: тяжелые золотые шнуры на черном плотном фоне, будто бы отодвинутый театральный
занавес. Деталь у Кукрыниксов всегда очень значительна, она не могла явиться случайно и здесь. "Театр в книге-театре" – вот что она означает, как
думается.
Наконец, на страницах "Левши" появляются героические персонажи – трио тульских оружейников, – и тогда исчезает ядовитый цвет, выбранный художниками для
персонажей карикатурных, серые зипуны и ржавые редковолосые головы глядят со страниц драгоценной подлинностью. Еще немного, и цвет совсем бы исчез... Но условность
сказового театрализованного повествования этого бы не допустила, и потому в сценах унижения Левши цвет – мертвенно-глухой, фантастический, особенно на
полу "простонародной обухвинской больницы".
Художники дали к каждой главе некий пейзажно-событийный занавес-заставку: здесь Тула – город "первых знатоков в религии" – с косыми куполами бесчисленных
церквей и проезжая дорога с мчащейся коляской Платова и свистовыми казакми, поливающими ямщика "без милосердия", чтобы скакал. Здесь Николай, восседающий
на троне под двуглавым орлом, а по обе стороны от стула-трона принцесса Александра Николаевна и Платов; здесь и несущиеся от Петербурга до Лондона курьер с Левшою,
и Лондон с туманными силуэтами парламента, Биг-Бена и яркими, как конфетная обертка, плоскими фигурами важных гуляющих англичан...Подымется такой занавес, а за ним
страничная иллюстрация – смешное и грустное действо великого Лескова, "эпос... с очень человечкиной душою".
Словно бы наводя бинокль на какие-то сценические детали, изобразили Кукрыниксы предметы – концовки глав. Смешные эти концовки? Нет, иронические. Важное чувство в
эмоциональной палитре маленького читателя. "Мелкоскоп" на царской малиновой подушке с золотыми кистями, блошиная подкованная нога сквозь увеличивающую
линзу, чищенное толченым кирпичом ружейное дуло и пустая генеральская перчатка, воткнувшая туда свой палец...
А в эпилоге книги появляется грустная медаль – светло-желтая, с белым профилем Левши, лавровой ветвью, инструментом тульского оружейника. Медаль помещена под
абзацем печального лесковского размышления: "машины сравняли неравенство талантов и дарований, и гений не рвется в борьбе против прилежания и аккуратности".
Рассмотрев кукрыниксовского "Левшу", мысленно возвращаюсь к его давнему истоку – журнальным иллюстрациям к "Лазоревой степи" Михаила Шолохова.
И становится понятным графический принцип художников: переводить на язык изобразительного искусства не сюжет и не события книги сами по себе, но слово и интонацию
писателя, и ненавязчиво, будто бы в игре, передавать их читателю, вызывая в нем благородный гнев к насилию и нежность к таланту.
Источник: Пистунова А. М. Единосущная троица. – М.: Советская Россия, 1978. Глава "Эпос... с очень человечкиной душою" (с.244-249). |
|
"В 70-х годах свое прочтение "Левши" предлагают в своей серии Кукрыниксы. Эта серия широко известна, увенчана медалями и премиями. Стиль авторов узнаешь в ней
моментально: рисунки "наэлектризованы" саркастической экспрессией; лесковский сюжет пережит, как и у Кузьмина, "изнутри", но резче, злее... Как удачно
заметил один критик, здесь художники уязвлены за Левшу, так что чувствуется почти личная их обида; при гневном, "щедринском" поставе пера Кукрыниксы
легко нашли своим чувствам стилистическое решение, подсказанное скорее многолетней работой в сфере политической карикатуры с ее ненавистью к объекту, чем
проникновением в дух лукавого лесковского письма."
Л. А. Аннинский. |
|
|
|
"Подали мелкоскоп, и государь увидел, что возле блохи действительно на подносе ключик лежит..." |
|
"Платов остался с обидою и лег дома на досадную укушетку, да так и лежал да покуривал Жуков табак без перестачи..." |
|
"Оружейники его вполне успокоили:
– Тонкой работы, – говорят, – мы не повредим и бриллианта не обменим, а две недели нам времени довольно, а к тому случаю, когда назад возвратишься,
будет тебе что-нибудь государеву великолепию достойное представить.
А что именно, этого так-таки и не сказали." |
|
"Платов из Тулы уехал, а оружейники три человека, самые искусные из них, <...> попрощались с товарищами и со своими домашними да, ничего никому не
сказывая, взяли сумочки, положили туда что нужно съестного и скрылись из города." |
|
"– Сиди, – говорит, – здесь до самого Петербурга вроде пубеля, – ты мне за всех ответишь. А вы, – говорит свистовым, – теперь гайда! Не зевайте,
чтобы послезавтра я в Петербурге у государя был." |
|
"... в чем был: в опорочках, одна штанина в сапоге, другая мотается, а озямчик старенький, крючочки не застегиваются, порастеряны, а шиворот разорван; но
ничего, не конфузится.
– Что же такое? – думает. – Если государю угодно меня видеть, я должен идти; а если при мне тугамента нет, так я тому не причинен и скажу, отчего так дело было." |
|
"Подали ему ихнего приготовления горячий студинг в огне, – он говорит: «Это я не знаю, чтобы такое можно есть», и вкушать не стал; они ему переменили
и другого кушанья поставили." |
|
"Они его тоже и своим дамам казали, и там ему чай наливали..." |
|
"Не столь его занимало, как новые ружья делают, сколько то, как старые в каком виде состоят. Все обойдет и хвалит, и говорит:
– Это и мы так можем.
А как до старого ружья дойдет, – засунет палец в дуло, поводит по стенкам и вздохнет:
– Это, – говорит, – против нашего не в пример превосходнейше." |
|
"А левшу свалили в квартале на пол и спрашивают:
– Кто такой и откудова, и есть ли паспорт или какой другой тугамент?
А он от болезни, от питья и от долгого колтыханья так ослабел, что ни слова не отвечает, а только стонет." |
|
"Привезли в одну больницу – не принимают без тугамента, привезли в другую – и там не принимают, и так в третью, и в четвертую – до самого утра его по
всем отдаленным кривопуткам таскали и все пересаживали, так что он весь избился. Тогда один подлекарь сказал городовому везти его в простонародную Обухвинскую
больницу, где неведомого сословия всех умирать принимают." |
|
"Удивительным манером полшкипер как-то очень скоро левшу нашел, только его еще на кровать не уложили, и он в коридоре на полу лежал и жаловался англичанину.
– Мне бы, – говорит, – два слова государю непременно надо сказать." |
|
"...Еще одна работа художников – лесковский "Левша". Пожалуй, невозможно более полное и органичное слияние литературного текста с его художественным воплощением.
Рисунки Кукрыниксов не просто иллюстрации. Каждый рисунок – самостоятельное произведение искусства. Они как бы дополняют и расширяют звучание литературных образов,
созданных Лесковым, раскрывают историческую обстановку, доносят до нас лицо и нравы давно ушедшей эпохи.
Вглядитесь, сколько умного и доброго лукавства в скромном облике великого труженика Левши. Какой размашистой удалью веет от фигуры атамана Платова. По-разному
изображены и русские цари: Александр I – "плешивый щеголь, враг труда", как навеки заклеймил его Пушкин, – исполнен подобострастного преклонения перед всем
иностранным; жестокой тупостью веет от Николая Палкина, солдафона, убийцы декабристов.
Чистые и радостные краски, которыми исполнены рисунки, как бы подтверждают народную сказовость лесковского повествования. В этих красках синева бескрайнего неба,
празелень рек и озер, алые отсветы зорь и закатов – все то, чем щедрая русская земля окружает нас с колыбели, учит красоте и воспитывает талант..."
Л. Б. Либединская ("О волшебнике слова и волшебниках кисти" в книге: Лесков Н.С. Левша. – М.: Детская литература, 1981) |
|
1. Кукрыниксы – творческий коллектив советских художников-графиков и живописцев, в
который входили действительные члены АХ СССР, народные художники СССР (1958), Герои Социалистического Труда Михаил Васильевич Куприянов (1903–1991),
Порфирий Никитич Крылов (1902–1990) и Николай Александрович Соколов (1903–2000).
Псевдоним «Кукрыниксы» составлен из первых слогов фамилий Куприянова и Крылова, а также первых трёх букв имени и первой буквы фамилии Николая Соколова. Три
художника работали методом коллективного творчества (каждый также работал и индивидуально – над портретами и пейзажами). Наибольшую известность им
принесли многочисленные мастерски исполненные карикатуры и шаржи, а также книжные иллюстрации, созданные в характерном карикатурном стиле.
За иллюстрации к сказу Н. С. Лескова "Сказ о тульском косом Левше и стальной блохе" были награждены золотой медалью АХ СССР.
См. также иллюстрации Кукрыниксов: Комплект открыток с иллюстрациями к сказу "Левша". ( вернуться)
|
|
|
|
|
|
|
|