НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ
(1809 – 1852)

ГОГОЛЬ.
БИОГРАФИЯ ПИСАТЕЛЯ
Степанов А. Н.[1]

Литературные споры, вызванные появлением "Мертвых душ", не затихали. В журналах и газетах, в студенческих аудиториях и аристократических салонах шли жаркие дебаты между защитниками и противниками поэмы.

В это время Гоголь отдыхал и лечился в небольшом немецком городке Гастейне. Здесь он встретился со своим давнишним знакомым поэтом Н. М. Языковым. Их частые и продолжительные беседы, совместная жизнь в Гастейне и Риме не прошли бесследно для писателя. Враждебно относившийся к Белинскому, ко всему новому и прогрессивному в общественной жизни России, близкий к окружению "Москвитянина", Языков содействовал обращению Гоголя к религиозно-мистическим идеям. Конечно, влияние Языкова на Гоголя не следует преувеличивать, так как сам писатель в это время постепенно склонялся к тем ложным взглядам, которые в конечном счете привели его к духовному и творческому кризису.

Еще ранее, при встрече с Гоголем в Москве в 1841–1842 годах, С. Т. Аксаков с тревогой отметил большие перемены в нем "не в отношении к наружности, а в отношении к его нраву и свойствам. Впрочем, и по наружности он стал худ, бледен, и тихая покорность воле божией слышна была в каждом его слове".

Перед отъездом за границу Гоголь все чаще начал поговаривать о том, что это будет его последнее и самое "продолжительное удаление из отечества", возврат в которое он мыслил "только через Иерусалим".

Пережитые им волнения в связи с изданием "Мертвых душ", постоянные столкновения с Погодиным и другими московскими друзьями, материальная нужда, участившиеся припадки нераспознанной врачами нервной болезни, непроходящее чувство тоски и одиночества вызвали у Гоголя перелом в его душевном состоянии. "Я ничего не умел тебе сказать и ничего не в силах был изъяснить, – писал он позже Погодину. – Я сказал тебе только, что случилось внутри меня что-то особенное, которое произвело значительный переворот в деле творчества моего; что сочиненье мое от этого может произойти слишком значительным". Под своим сочинением Гоголь подразумевал второй том "Мертвых душ", над которым он уже трудился во время второго приезда в Москву.

Последующие за тем годы жизни писателя за рубежом были заполнены бесконечными переездами. Он не мог долго оставаться на одном месте, полагая, что перемена обстановки положительно скажется на его здоровье и настроении. Работа над вторым томом "Мертвых душ" подвигалась медленно, с большим напряжением и перерывами. Гоголь реагировал на утрату творческой энергии, потерю работоспособности. В своих мыслях он все чаще обращался к богу, изнурял себя духовно и физически молитвами и постами. Он надеялся, что это вернет ему душевный покой и вдохновение, так нужные для завершения второго тома "Мертвых душ".

Писатель внимательно следил за обильным потоком критических статей о его поэме. В письмах к Прокоповичу, Плетневу, Шевыреву он постоянно просил их присылать отзывы, сообщать устные толки о "Мертвых душах". Страстные, пронизанные революционным пафосом выступления Белинского, которые писатель после встреч с критиком в Петербурге ждал с нетерпением, напугали его. Он не предполагал, что "Мертвые души" вызовут такую бурную полемику и что его имя будет связано с той ожесточенной борьбой, которую повели "Отечественные записки" с идеологами самодержавия.

Писателя не удовлетворили и суждения о "Мертвых душах" Плетнева и Шевырева, которых он сам неоднократно просил выступить в печати с разбором поэмы. "Критика придает мне крылья, - писал Гоголь Шевыреву, познакомившись с его статьей о "Мертвых душах". – После критик, всеобщего шума и разноголосья, мне всегда ясней предстает мое творенье... Но какую же пользу может принесть мне критика, подобная твоей, где дышит такая чистая любовь к искусству... Художник-критик должен понять художника-писателя".

В журнальных статьях и многочисленных письмах к писателю друзья выражали недовольство гневной гоголевской сатирой. Они возлагали вместе с тем большие надежды на второй том "Мертвых душ", о предполагаемом содержании которого знали из личных бесед с Гоголем. Писатель старался убедить их в том, что первая часть поэмы есть лишь незначительная пристройка к задуманному им грандиозному продолжению – "светлому зданию", где будут обитать "добродетельные герои", олицетворявшие здоровые стороны современной действительности.

Трагедия Гоголя-художника заключалась в том, что он стремился найти положительных героев среди тех, кого клеймил прежде беспощадным пером сатирика. Презренный мир душевладельцев-крепостников, грубых, чванливых бюрократов, толстосумов-приобретателей, который писатель-гуманист ненавидел и обличал с присущей ему силой гражданского мужества, теперь стал для него объектом поисков высоконравственных "мужей доблести", наделенных "божескими добродетелями".

За время многолетней разлуки с родиной Гоголь, чуждавшийся, по его собственному признанию, вопросов политики, постепенно утратил чувство реальности. Он не замечал и не пытался вникнуть в сущность больших изменений, происшедших за это время в экономической и общественной жизни России, переживавшей глубокий кризис феодально-крепостнической системы.

Из года в год ширилось движение крестьянских масс. На политической арене появилась новая общественная сила – революционно-демократическая интеллигенция, (разночинцы), ставшая во главе освободительного движения. В этих условиях перед деятелями литературы встала задача определить свои идейные позиции в острой антагонистической борьбе размежевавшихся сил, верой и правдой служить справедливому делу освобождения народа. Не менее важной задачей для писателей в этот сложный, по словам Гоголя, "переходный период" в истории России, наряду с критикой темных сторон действительности, являлось также создание положительных образов новых героев, встречи с которыми с надеждой ждал демократический читатель.

Но этих героев следовало искать не среди тех, на кого обратил свой взор запутавшийся в религиозно-нравственных исканиях Гоголь. Как художник он оказался бессильным воплотить ложную идею в полнокровные реалистические образы. Поняв это, писатель сжигает первый вариант второго тома "Мертвых душ".

К середине 40-х годов духовный кризис Гоголя достигает критических размеров. По признанию самого писателя, в этот период рядом с ним не оказалось никого из близких людей, кто бы помог ему и предотвратил его падение. Наоборот, в трудное для него время он очутился в окружении Смирновой, Шереметевой, Виельгорских, Апраксиных и других представителей русской аристократии, пресытившихся легкой жизнью и впавших от безделья в религию.

Ослепленный видимостью дружеских отношений, ханжеской набожностью именитых знакомых, Гоголь старался предстать перед ними в роли проповедника и наставника. Они охотно поддерживали и поощряли эти устремления писателя, в сознании которого начала укрепляться мысль о его особой, предначертанной свыше, миссии спасителя людей от земных грехов и соблазнов.

В Париже писатель встретился с мистиком и мракобесом А. П. Толстым, будущим обер-прокурором синода. Под влиянием этого изувера Гоголь в еще большей степени проникается религиозно-мистическими идеями. Свои письма этой поры к родным, друзьям и знакомым Гоголь заполняет длинными нравоучительными проповедями. "Слово мое священно", – назидательно повторял он им и советовал безоговорочно следовать его христианским поучениям.

Духовный кризис писателя незамедлительно сказался не только на мировоззрении и эстетических взглядах автора "Ревизора" и "Мертвых душ". Трагическим следствием его явился отказ художника от своих прежних идеалов и произведений. В созданной им в 1846 году драматической сцене "Развязка "Ревизора" он заявил, что город, описанный им в комедии, это миф, его никогда не было и нет в природе, что это не реальный, а "душевный город", в котором каждый из действующих героев являлся носителем определенного недостатка. Цель комедии, по утверждению Гоголя, очистить людей от этих недостатков, свойственных вообще каждому человеку. Таким образом, остро социальное содержание сатирической комедии он свел к одним моралистическим наставлениям.

Уведомляя Щепкина о "Развязке "Ревизора", якобы написанной специально для его бенефиса, Гоголь предложил ему взять на себя из этой "Развязки" роль "первого комического актера". Но Щепкин ответил резким отказом. "Не давайте мне никаких намеков, – писал он Гоголю, – что это-де не чиновники, а наши страсти... Нет, я не хочу этой переделки; это люди настоящие, живые люди, между которыми я взрос и почти состарился... Нет, я их вам не дам, пока существую. После меня переделывайте хоть в козлов, а до тех пор я не уступлю вам Держиморды, потому что и он мне дорог".

Во втором издании "Мертвых душ", напечатанных в 1846 году под наблюдением Шевырева, Гоголь публикует пространное "Предисловие от сочинителя", где по существу отказывается от обличительной направленности поэмы, считая ее незрелым и во многом ошибочным произведением.

Друзья Гоголя, бывшие в курсе его идейных метаний и религиозно-мистических увлечений, настойчиво побуждали писателя выступить в печати с книгой, декларирующей его новые взгляды. Ее замысел зародился у Гоголя в марте - апреле 1845 года во время затяжного приступа болезни. В работе над книгой Гоголь использовал наиболее важные, с его точки зрения, письма, посланные им ранее своим друзьям; в нее он также включил статьи, посвященные вопросам литературы и искусства, отражавшие эстетические позиции писателя в этот период.

К июлю 1846 года книга была закончена. Посылая рукопись Плетневу, Гоголь писал: "Наконец моя просьба! Ее ты должен выполнить, как наивернейший друг выполняет просьбу своего друга. Все свои дела в сторону, и займись печатаньем этой книги под названием: "Выбранные места из переписки с друзьями".

Плетнев поспешил издать книгу, несмотря на то, что се сильно изуродовала цензура. В начале 1847 года она вышла в свет. Гоголь пытался протестовать против произвола цензуры, которая изъяла из книги, по его мнению, много важных мест и целиком запретила два обличительных письма: "Страхи и ужасы России" и "Занимающему важное место". Но исправить положение Гоголь был уже не в силах; и в таком виде "Выбранные места из переписки с друзьями" стали достоянием читателей. В результате вмешательства цензуры сгладилась противоречивость позиции писателя, в которой причудливо совмещалась защита самодержавия и православия с резкой критикой крепостнической России.

В этой книге представители охранительного лагеря увидели, наконец, решительный поворот Гоголя к тому направлению, к которому они призывали автора "Ревизора" и "Мертвых душ" в течение многих лет.

Слабое в художественном отношении произведение Шевырев поставил выше всего, что было создано Гоголем до этого. "Выбранные места" рассматривались им как свидетельство отхода писателя от "натуральной школы", окончательного разрыва с прогрессивным течением в литературе. Шевырев утверждал, что в своей "Переписке с друзьями" Гоголь открыл "тайну своих внутренних убеждений", основанных на "коренных началах жизни русского народа", навсегда "разорвал связи с теми, которые добровольно навязывали ему себя (т. е. с Белинским), вовсе его не понимая", "расстался с теми, которые думали от него вести свое происхождение".

Книга Гоголя вызвала среди читающей публики бурные и разноречивые толки. Реакционный лагерь открыто выражал свою радость по поводу крутого изменения взглядов писателя, выступившего с защитой самодержавия, крепостного права и религии.

По мнению Гоголя, созданная им книга должна была открыть глаза правящим сословиям на многие недостатки и промахи правительственной администрации, указать на забвение чиновниками своих обязанностей перед отечеством, оторванность аристократической верхушки от народа. Писатель полагал, что его слово поможет укрепить сложившиеся веками и нарушенные ходом истории патриархальные взаимоотношения между помещиком и крестьянином, восстановить под эгидой царя классовый мир и спокойствие на русской земле.

В период бурного нарастания революционных событий в Европе, обострившихся до предела социальных и политических противоречий в России, Гоголь предлагал утопические и вместе с тем глубоко реакционные средства достижения взаимопонимания и умиротворения противоборствующих сил. Он призывал отказаться от общественной борьбы и, вняв его пророческим советам, заняться нравственным самоусовершенствованием, положив в основу религиозную мораль – христианскую добродетель и смирение, мистическую веру в какую-то особую, предопределенную свыше, миссию православной России и ее богом данного монарха.

Все эти идеалистические откровения писателя, симптомы которых улавливал в его художественных произведениях Белинский и неоднократно указывал на них, говоря о слабости и ошибочности идейных позиций Гоголя мыслителя, до глубины души возмутили критика, откликнувшегося на появление "Выбранных мест из переписки с друзьями" гневной рецензией.

Гоголь был потрясен единодушным осуждением передовым русским обществом и особенно Белинским его книги. Она, как оказалось, во многом была неприемлема и для тех, кому адресовалась в первую очередь. Доказательством этого являлось то, что цензура урезала его книгу, выбросив из нее все, что было связано с критикой бюрократического аппарата и нравов высшего общества. Не приняли до конца "Выбранные места" и близкие друзья Гоголя из славянофильского лагеря, так как она слишком смело и откровенно раскрывала их идейные позиции.

Стремясь как-то оправдать себя и свою книгу в глазах Белинского, объяснить ему ее значение, Гоголь обратился к нему с письмом, где упрекал критика в непонимании им смысла произведения и благих намерений автора.

Белинский ответил Гоголю своим известным письмом, которое вошло в историю русского освободительного движения как замечательный образец революционно-демократической публицистики. Политическим завещанием Белинского называли это письмо последующие поколения русских революционеров. С глубокой и всесторонней оценкой этого пламенного манифеста великого предшественника марксизма в России неоднократно выступал В. И. Ленин, который рассматривал письмо Белинского к Гоголю как документ большой исторической важности, не потерявший своего политического значения и в годы борьбы большевистской партии с царизмом[2].

Белинский, находившийся за границей, будучи свободным от цензурных препон и полицейского надзора, с беспощадной прямотой высказал писателю откровенное мнение о его реакционной книге. С неменьшей резкостью он говорил и о ее авторе, который дискредитировал себя во мнении русской публики как "проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия".

Белинский призывал Гоголя во имя любви к России порадоваться вместе с ним падению его "зловредной" "Переписки", отказаться от презренной участи прислужника престола. Он напоминал Гоголю о благородной исторической миссии, выпавшей на долю русской литературы, патриотическом долге писателей, на которых взирали в России, как на "единственных вождей, защитников и спасителей от мрака самодержавия, православия и народности".

Этому праведному делу честно служил Гоголь - создатель "Ревизора" и "Мертвых душ". И именно эти заслуги писателя дали возможность критику выразить уверенность в том, что Гоголь искренне осознает свои ошибки и отречется от своих заблуждений, искупит свой "тяжкий грех" перед родиной новыми творениями, которые напомнят его прежние создания.

В письме к Гоголю Белинский не ограничился только выражением своего отношения к "Выбранным местам из переписки с друзьями" и к изменившему передовым идеалам их автору. Он сформулировал четкую революционно-демократическую программу борьбы за осуществление первоочередных экономических, политических и культурных задач, стоящих перед Россией: "уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение, по возможности, строгого выполнения" существующих законов. Эти, по словам критика, "самые живые, современные национальные вопросы" требовали от всех честных людей и, в первую очередь, от русских писателей, просвещения народа, пробуждения в нем жгучей ненависти к бесчеловечным порядкам, невежеству и религиозным предрассудкам.

В борьбе за светлое будущее России, за выстраданную веками свободу и самобытную русскую культуру важное место Белинский отводит демократической литературе, неразрывно связанной с народом, с освободительными идеями. Письмо Белинского к Гоголю, по определению В. И. Ленина, явилось ярким примером бесцензурной революционной печати, в котором отразились настроения крепостных крестьян, возмущение народных масс остатками крепостнического гнета[3].

1. Источник: Степанов А. Н. Николай Васильевич Гоголь. Биография писателя. – М.–Л.: Просвещение, 1966 – с.136. (вернуться)

2. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 25, стр. 94. (вернуться)

3. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 19, стр. 169. (вернуться)

4. Французская революция 1848 года. (вернуться)

5. Участник кружка Белинского. (вернуться)

6. В. И. Ленин собрание сочинений, т. 22, стр. 83. (вернуться)

Тройка Чичикова

Иллюстрации П. П. Соколова к поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души»