Аника-воин. Русская народная баллада

Жил на земле храбрый человек Аника-воин.
Много Аника по земле походил,
И много Аника войны повоевал,
И много Аника городов раззорял;
Много Аника церквей растворивши,
И много Аника лик Божиих поругавши,
И много Аника святые иконы переколовши;
Много Аника христианские веры облатынил.
Добирается Аника до начального граду Ерусалиму;
И хочет Аника начальной град Ерусалим раззорити,
И соборную церкву растворити,
И хочет лик Божий поругати,
И святые иконы хочет переколоти,—
И где на воздусе гробница пребывала,
Где демьян-ладан из кадила вон не выходит,
И где горят свечи неугасимы.
И поехал Аника домою,
Садился Аника на доброго коня,
И поехал Аника в чистое поле погуляти,
Начальной град Ерусалим раззоряти.
До половины пути начального граду Ерусалима не доехал:
При пути, при дороге
Анике же чудо объявилось.
У чуда ноги лошадины,
У чуда тулово зверино,
У чуда буйна голова человечья;
На буйной главе власы до споясу.
На то же Аника удивился,
И тому же Аника рассмехнулся.
«Скажи ты мне, чудо, проповедай:
Царь ли ты, царевич, король ли ты, королевич,
Али ты русская могучая удалая поленица?»[2]
Анике же смерть проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воин!
Я не царь, не царевич, не король, королевич,
Я и не русская могучая удалая поленица.
Я — гордая смерть сотворенна,
От Господа Бога попущенна
По твою, по Аникину, душу.
Хочу тебя, Аника, искосити,[3]
На мать на сырую землю поразити».
Аника на то же удивился,
Аника тому же рассмехнулся.
«Я прежде про смерть слыхом не слыхал
И видом не видал,
А теперя я пред собою ее вижу.
Сказали мне про смерть,—
Страшна, грозна и непомерна.
Я этою смерти не боюся:
На главу палицу боевую воздыму
И тебя, смерть, я ушибу
И на мать на сырую землю поражу».
И Анике же смерть проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воин!
Жил на земле сильной могучий Святигор-богатырь,[4]
Жил на земле сильной могучий Молофер-богатырь,[5]
Жил на земле сильной могучий и Самсон-богатырь[6]:
И те мне, смерти, покорилися,
И те мне, смерти, поклонилися;
А ты же, храбрые человек Аника-воин,
И не хошь ты мне, смерти, покоритися,
И не хошь ты мне, смерти, поклонитися».
Аника на то же не взирает,
И палицу боевую на главу воздымает,
И хочет смерть ушибити,
На мать на сырую землю поразити.
И смерть вынимала пилы неувидимы
И подпилила у Аники в руцах и в нозях становные жилы[7].
У Аники в стременах резвые нозе подогнулись,
У Аники белые руцы опустились,
У Аники бело лицо помрачилось,
У Аники очи ясные помутились,
Аники буйна глава долой с плеч покатилась,
И яко пьяныя Аника на коне зашатался.
Упал же храбрые человек Аника-воин
На мать на сырую землю,
Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,
Он смерть матерью родною называет:
«Ты, гордая мать сотворенна,
От Господа Бога попущённа!
Дай ты мне веку на двадцать лет
И домою дай уехать:
Я поеду в дом-от свой, побываю,
И много в дому у меня житья-бытья,
Много злата и серебра.
Я расточу свою казну
По церквам, по монастырям
И по нищеей братии.
Хочу своей душе пользы получити
На втором суду, на пришествии».
Анике же смерть проглаголила:
«Ты храбрые человек Аника-воин!
Твоя казна не трудовая,
Твоя казна пороховая,
И Свят Дух дохнёт,—
Твоя казна прахом пройдет, провалится,
И не будет твоей душе пользы
И на втором суду, на пришествии».
Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,
Он смерть матерью родною называет:
«Ты, гордая мать сотворенна!
От Господа Бога попущенна!
Дай ты мне веку на десять лет,
Домою дай уехать.
Я поеду в дом-от свой, побываю,
У меня в дому много житья-бытья,
Много злата и серебра;
Я с тобою бы казной поделился —
Что тебе надобно, то с меня возьми».
Анике же смерть проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воин!
Мрут на земле цари и царевичи,
Мрут на земле короли и королевичи,
Мрут на земле сильны и богаты,
И все православные христиане;
И те бы мне казной поделялись.
Кабы мне со всякого человека казны брати,
Была бы у меня гора золотая накладена
От востоку солнцу и до западу».
Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,
Он смерть матерью родною называет:
«Ты, гордая мать сотворенна,
От Господа Бога попущенна!
Дай ты мне веку на три года,
Домою дай уехать.
Я поеду в свой-от дом, побываю,
У меня в дому житья-бытья много,
Много злата и серебра;
Я состроил бы тебе соборную церкву,
Я спишу твой лик на икону
И поставлю твой лик в Божию церкву на престоле;
И станут к тебе съезжаться цари и царевичи,
Короли и королевичи,
Сильные и богатые
И все православные христиане.
Станут на тебя Богу молиться
И станут тебе местны молебны служити,
Частой канун говорити,
И станут тебя украшати
Каменьями драгоценными».
Анике смерть же проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воии!
Неможно мне строить соборную церковь,
Неможно мой лик писать на иконах,
Неможно мне стоять во Божьей церкви на престоле:
И неможно на меня Богу молиться,
Неможно мне местны молебны служити,
Частой канун говорити,
И неможно меня украшати
Каменьями драгоценными».
Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,
Он смерть матерью родною называет:
«Ты, гордая мать сотворенна,
От Господа Бога попущенна!
Дай ты мне веку на единый час, на единую минуту.
Я поеду в дом-от свой, побываю,
У меня в дому есть отец и мать,
Есть и малые дети,
Есть молодая жена,
Есть и сродники и приятели.
Я с отцом бы, со матерью простился,
Я попросил бы великое благословленье
И благословил бы я своих малых деток,
И простился бы со своей молодой женой
И со сродниками и с приятелями».
Анике смерть же проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воин!
Нет у меня, у смерти, ни отца и ни матери,
Нет и малыих деток,
Нету и молодой жены,
Нет ни сродников, ни приятелёв.
Меня Господь возлюбил
И по земле попустил:
Я всякого раба вознимаю[8],
Я всякого раба воскошаю[9];
Я где раба застигаю,
Я тут раба воскошаю:
Хоть во чистыим поле,
Хоть на синиим море,
Хоть в темныим лесе,
Хоть при пути, при дороге
Я тут раба и воскошаю;
Где тужат, плачут,—
Тут мне, смерти, и праздник».
Сослал Господь по Аникину душу
Двух ангелов, двух архангелов;
И вынули Аникину душу
Сквозь рёбер, костей,
И не честно, не хвально и не радушно.
Посадили Аникину душу на копиё
И вознесли Аникину душу вельмы высоко,
И возрынули[10] Аникину душу во тьму глыбоко
В муку вечную, в палящий огонь.
Славен Господи Бог прославился,
И велика его милость Господня!

Источник: Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI–XIX веков. – М.: Московский рабочий, 1991. – с. 104–109.