| Главная |
| |
|
К. Н. Батюшков.
Карандашный рисунок О. Кипренского 1815 г. (Государственный литературный музей) |
| |
|
| |
|
| |
| |
| |
| |
| |
| |
| |
|
КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ БА́ТЮШКОВ
(1787 – 1855) |
| |
|
| |
Скажи мудрец младой, что прочно на земли?
Где постоянно жизни счастье?
Мы область призраков обманчивых прошли;
Мы пили чашу сладострастья.
Но где минутный шум веселья и пиров?
В вине потопленные чаши?
Где мудрость светская сияющих умов?
Где твой фалерн[2] и розы наши?
Где дом твой, счастья дом?.. Он в буре бед исчез[3]
И место поросло крапивой.
Но я узнал его: я сердца дань принес
На прах его красноречивой.
На нём, когда окрест замолкнет шум градской
И яркий Веспер засияет[4]
На тёмном севере: твой друг в тиши ночной
В душе задумчивость питает.
От самой юности служитель алтарей
Богини неги и прохлады;
От пресыщения, от пламенных страстей,
Я сердцу в ней ищу отрады.
Поверишь ли? я здесь, на пепле храмин сих,
Венок веселия слагаю,
И часто в горести, в волненьи чувств моих
Потупя взоры, восклицаю:
Минутны странники, мы ходим по гробам,
Все дни утратами считаем,
На крыльях радости летим к своим друзьям —
И что ж? их урны обнимаем.
Скажи, давно ли здесь, в кругу твоих друзей
Сияла Лила красотою?
Благие небеса, казалось, дали ей
Всё счастье смертной под луною:
Нрав тихий Ангела, дар слова, тонкий вкус,
Любви и очи и ланиты;
Чело открытое одной из важных Муз
И прелесть — девственной Хариты.
Ты сам, забыв и свет и тщетный шум пиров,
Её беседой наслаждался,
И в тихой радости, как путник средь песков,
Прелестным цветом любовался.
Цветок (увы!) исчез, как сладкая мечта!
Она, в страданиях почила,
И с миром, в страшный час прощаясь навсегда…
На друге взор остановила.
Но дружба, может быть, её забыла ты!..
Веселье слёзы осушило;
И тень чистейшую, дыханье клеветы
На лоне мира возмутило.
Так всё здесь суетно в обители сует!
Приязнь и дружество непрочно! —
Но где, скажи, мой друг, прямой сияет свет?
Что вечно чисто, непорочно?
Напрасно вопрошал я опытность веков,
И Клии мрачные скрижали:
Напрасно вопрошал всех мира мудрецов:
Они безмолвны пребывали.
Как в воздухе перо кружится здесь и там,
Как в вихре тонкий прах летает,[5]
Как судно без руля стремится по волнам
И вечно пристани не знает:
Так ум мой посреди сомнений погибал.
Все жизни прелести затмились;
Мой Гений в горести светильник погашал
И Музы светлые сокрылись.
Я с страхом вопросил глас совести моей…
И мрак исчез, прозрели вежды:
И Вера пролила спасительный елей
В лампаду чистую Надежды.
Ко гробу путь мой весь, как солнцем озарен:
Ногой надежною ступаю;
И с ризы странника свергая прах и тлен,[6]
В мир лучший духом возлетаю.
1815
Источник: Батюшков К. Н. Полное собрание стихотворений. — М.—Л.: Советский писатель, 1964.
|
| |
|
1. «К другу» – впервые: «Опыты», стр. 101–105.
Обращено к П. А. Вяземскому (1792–1878), одному из ближайших друзей Батюшкова.
На полях «Опытов» Пушкин написал об этой элегии: «Сильное, полное и блистательное стихотворение... Звуки италианские! Что за чудотворец этот Б<атюшков>» (П, т.
12, стр. 267–268). ( вернуться)
2. Фалерн – фалернское вино, прославленное римскими поэтами; здесь — вино вообще. ( вернуться)
3. Где дом твой, счастья дом? – имеется в виду московский дом Вяземского,
в котором часто собирались поэты, пострадавший в 1812 г. во
время наполеоновского нашествия. ( вернуться)
4. Веспер – вечерняя звезда Венера. ( вернуться)
5. Как в воздухе перо кружится здесь и там, Как в вихре тонкий прах летает – перефразировка строк
«Вечернего размышления о божием величестве, при случае великого северного сияния» Ломоносова (1743): «Как в сильном вихре тонкий прах, в свирепом как перо огне».
( вернуться)
6. Риза странника – слова из песни Жуковского «Путешественник» (1809). ( вернуться)
____________________________________________
О стихотворении К. Н. Батюшкова «К другу»
Все более запутанными и неразрешимыми кажутся Батюшкову общие проблемы жизни. В элегии «К другу» Батюшков подчеркивает, что, стремясь решить эти вопросы, он, несмотря
на все усилия, не увидел никакого смысла в истории и ее сущность представляется ему страшной:
Напрасно вопрошал я опытность веков
И Клии мрачные скрижали...
Старательно возведенный мир мечты, как бы заслонявший поэта-эпикурейца от исторической действительности, рухнул. В той же батюшковской элегии «К другу» прямо говорится
о гибели «в буре бед» украшенного розами убежища.
После возвращения из заграничного похода Батюшков видит жизнь во всей ее наготе, его ужасают грозные исторические события, и он напряженно ищет выхода. «Все, что я
видел, что испытал в течение шестнадцати месяцев <войны>, оставило в моей душе совершенную пустоту. Я не узнаю себя», – признается он в неопубликованном письме к
Вяземскому.
Лично и духовно сближаясь с Жуковским, Батюшков пытается найти разрешение вставших перед ним проблем в религии. В те элегии Батюшкова 1815 года, где он старается в
религиозном духе разрешить внутренние конфликты («Надежда», «К другу»), вторгаются мистические мотивы, характерные для поэзии Жуковского, и даже ее отдельные образы и
выражения (земная жизнь человека – «риза странника», провидение – «вожатый», «доверенность к творцу» и т. п.)
|
| |
|
| |
|
|
|
