Арина Родионовна, няня Пушкина

Самым близким и преданным другом поэта в годы Михайловской ссылки, делившим с ним все радости и горести деревенской жизни, была его старая няня, простая крестьянка, Арина Родионовна.

Жила Арина Родионовна в Михайловском либо в господском доме, подле Пушкина, заботясь о нем и присматривая за работой крепостных девушек, либо в отдельном маленьком флигеле. Он и сейчас стоит подле Дома-музея, в густых зарослях сирени, под сенью старого клена. Сам народ дал ему название "домик няни".

Домик няни был построен как хозяйственный флигель, очевидно, одновременно с господским домом.

Он изображен на рисунке И. Иванова 1837 года.

Велико значение Арины Родионовны в жизни и творчестве поэта.

Она прожила в семье Пушкиных не один десяток лет, вынянчила всех детей Сергея Львовича и Надежды Осиповны.

Родом Арина Родионовна была из-под Петербурга. Родилась 10 апреля 1758 года в селе Суйда (оно же Воскресенское), Копорского уезда, Петербургской губернии, в вотчине графа Ф. А. Апраксина. Родители ее Родион Яковлев и Лукерья Кирилова были крепостными того же Апраксина. С 1759 года Суйда перешла во владение А. П. Ганнибала, и Арина Родионовна стала его крепостной. Рано оставшись сиротою, она познала все тяготы нужды и крепостной неволи. Двадцати двух лет ее выдали замуж за крестьянина деревни Кобрино Федора Матвеева. У них было несколько человек детей.46* После кончины в 1781 году А. П. Ганнибала, при разделе имений между его сыновьями, Арина Родионовна с семьей оказалась крепостной Осипа Абрамовича, деда поэта, к которому отошла деревня Кобрино. Когда Осип Абрамович оставил жену Марию Алексеевну, Кобрино указом Екатерины II было передано на обеспечение их малолетней дочери Надежды Осиповны, проживавшей с матерью, и таким образом Арина Родионовна стала крепостной Марии Алексеевны. С 1792 по 1797 год Арина Родионовна жила в семье брата Марии Алексеевны Михаила Алексеевича.

В 1796 году Надежда Осиповна вышла замуж за Сергея Львовича Пушкина. В 1797 году у них родилась дочь Ольга. "Когда Надежда Осиповна родила Ольгу Сергеевну,- рассказывает двоюродный дядя поэта А. Ю. Пушкин,- то им понадобилась опытная и усердная нянька, почему и взяли Ирину Родионовну к себе". Тридцати девяти лет была взята Арина Родионовна в семью Пушкиных и прожила у них тридцать один год, до конца своей жизни, тесно связав свою судьбу с судьбою семьи поэта, со своими питомцами, которых она трогательно любила. Особенно сильно привязалась она к Александру, и он, по словам А. П. Керн, из близких ему людей сильнее всех любил няню, потом сестру Ольгу. Арину Родионовну ценили и уважали в семье Пушкиных. В 1799 году ей была предложена вольная, но она отказалась. "Родионовна вынянчила все новое поколение этой семьи",- говорит П. В. Анненков. - Она "принадлежала к типичнейшим и благороднейшим лицам русского мира. Соединение добродушия и ворчливости, нежного расположения к молодости с притворной строгостью,- оставили в сердце Пушкина неизгладимое воспоминание. Он любил ее родственною, неизменною любовью и, в годы возмужалости и славы, беседовал с нею по целым часам. Это объясняется еще и другим важным достоинством Арины Родионовны: весь сказочный русский мир был ей известен как нельзя короче, и передавала она его чрезвычайно оригинально. Поговорки, пословицы, присказки не сходили у ней с языка. Большую часть народных былин и песен, которых Пушкин так много знал, слышал он от Арины Родионовны. Можно сказать с уверенностью, что он обязан своей няне первым знакомством с источниками народной поэзии и впечатлениями ее..."

"Говоря о домашних влияниях на Пушкина,- подчеркивал Н. А. Добролюбов,- нельзя умолчать о няне его, Арине Родионовне. Она была для своего питомца представительницей русской народности: она ему передавала волшебные сказания русской старины, знакомила его с русской речью, внушала ему народные чувства и воззрения".

В детстве поэт учился у няни народному русскому языку. Она приобщила его к русскому фольклору, пробудила неослабевающий интерес к творчеству родного народа, открыла перед ним чудесный мир народной фантазии.

В юношеском стихотворении "Сон", вспоминая свое детство, Пушкин рисует образ заботливой, любящей "мамушки", рассказывающей ему чудесные сказки. В этом образе слились воедино воспоминания о бабушке Марии Алексеевне и о няне Арине.

Ах, умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шёпотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы...
От ужаса не шелохнусь бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло,
Не чувствуя ни ног, ни головы.
... Я трепетал - и тихо наконец
Томленье сна на очи упадало.
Тогда толпой, с лазурной высоты
На ложе роз крылатые мечты,
Волшебники, волшебницы слетали,
Обманами мой сон обворожали.
Терялся я в порыве сладких дум;
В глуши лесной, средь муромских пустыней
Встречал лихих Полканов и Добрыней,
И в вымыслах носился юный ум. (1816)

Поэт помнил сказки няни, они поразили его творческое воображение, и не случайно его первое большое произведение, открывшее, по характеристике В. Г. Белинского, новую эпоху в истории русской литературы,- поэма-сказка "Руслан и Людмила" - основано на мотивах народного творчества. Над пятой песней этой поэмы, как уже указывалось, Пушкин работал в Михайловском летом 1819 года.

Но особенно велико значение Арины Родионовны в жизни и творчестве поэта в годы Михайловской ссылки.

Ей было в то время уже шестьдесят семь-шестьдесят восемь лет. По словам Марии Ивановны Осиповой, "это была старушка чрезвычайно почтенная - лицом полная, вся седая, страстно любившая своего питомца".

"Александр Сергеевич, любивший ее <Арину Родионовну> с детства, оценил ее вполне в то время, как жил в ссылке, в Михайловском",- вспоминала сестра поэта О. С. Павлищева.

Один в глухой деревне, без друзей, без родственного участия, часто снедаемый "бешенством скуки", не зная, когда же, наконец, придет освобождение, двадцатипятилетний Пушкин нуждался в преданном, самоотверженном друге. И такого друга он нашел в лице Арины Родионовны. Ее любовь и заботы, ее доброе слово скрашивали тягостные дни заточения.

"Бывало, Ее простые речи и советы И полные любови укоризны Усталое мне сердце ободряли Отрадой тихой..." - вспоминал позднее Пушкин в стихотворении "Вновь я посетил..." (чернов.).

"Она единственная моя подруга - и с нею только мне не скучно...",- подчеркивал поэт, характеризуя свою жизнь в Михайловском.

Отношения Пушкина и Арины Родионовны поражают своей удивительной сердечностью. В них нет ничего похожего на отношения барина и крепостной крестьянки, это отношения двух близких и любящих друг друга людей.

"Он все с ней <Ариной Родионовной>, коли дома,- рассказывал кучер Пушкина Петр Парфенов. - Чуть встанет утром, уж и бежит ее глядеть: "здорова ли мама?" - он ее все мама называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из-за Гатчины была у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): "Батюшка ты, за что ты меня все мамой зовешь, какая я тебе мать?" - "Разумеется, ты мне мать: не то мать, что родила, а то, что своим молоком вскормила". И уж чуть старуха занеможет там, что ли, он уж все за ней..."

Когда поэт узнал, что Арину Родионовну притесняет управительница Роза Григорьевна, он, не задумываясь, удалил последнюю из Михайловского. В письме брату от конца февраля 1825 года он сообщал об этом: "У меня произошла перемена в министерстве: Розу Григорьевну я принужден был выгнать за непристойное поведение и слова, которых не должен я был вынести. А то бы она уморила няню, которая начала от нее худеть".

К Арине Родионовне обращено проникновенное стихотворение "Зимний вечер", рисующее жизнь поэта в Михайловском.

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.

Наша ветхая лачужка
И печальна, и темна.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?

Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.

Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей. (1825 г.)

Арина Родионовна ведала в Михайловском всем хозяйством поэта, была той "благодатной хозяйкой" его дома, о которой так тепло писал поэт Языков, вспоминая свои посещения Михайловского летом 1826 года. Ей посвятил он стихотворное послание, в котором писал:

Ты, благодатная хозяйка сени той,
Где Пушкин, не сражен суровою судьбой,
Презрев людей, молву, их ласки, их измены,
Священнодействовал при алтаре Камены,-
Всегда, приветами сердечной доброты,
Встречала ты меня, мне здравствовала ты,
Когда чрез длинный ряд холмов, под зноем лета,
Ходил я навещать изгнанника-поэта...
Как сладостно твое святое хлебосольство
Нам баловало вкус и жажды своевольство)
С каким радушием - красою древних лет -
Ты набирала нам затейливый обед!
Сама и водку нам, и брашна подавала,
И соты, и плоды, и вина уставляла
На милой тесноте старинного стола!
Ты занимала нас - добра и весела -
Про стародавних бар пленительным рассказом:
Мы удивлялися почтенным их проказам,
Мы верили тебе - и смех не прерывал
Твоих бесхитростных суждений и похвал;
Свободно говорил язык словоохотный,
И легкие часы летели беззаботно!

А. А. Дельвиг напечатал это стихотворение в альманахе "Северные цветы на 1828 год" еще при жизни Арины Родионовны.

Друзья Пушкина понимали, какую важную роль играет Арина Родионовна в жизни поэта и воспринимали ее как особенно близкого Пушкину человека, заслуживающего уважения и симпатии. Мы помним, с какой теплотой писал в своих воспоминаниях И. И. Пущин о "доброй няне" поэта, которую при встрече "чуть не задушил в объятьях". Когда Пушкин по приказу Николая I неожиданно покинул Михайловское и дальнейшая судьба поэта была няне еще неизвестна, А. А. Дельвиг с тревогой писал ему, понимая тягостные переживания Арины Родионовны: "Душа моя, меня пугает положение твоей няни. Как она пережила совсем неожиданную разлуку с тобою?"

Как в детстве, в годы Михайловской ссылки Арина Родионовна рассказывала Пушкину сказки, напевала песни.

"Вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каждая есть поэма!",- писал Пушкин брату в начале ноября 1824 года. "Я один-одинешенек,- сообщает Пушкин через некоторое время Вяземскому,- живу недорослем, валяюсь на лежанке и слушаю старые сказки да песни".

Но теперь эти сказки и песни слушал уже не ребенок, а зрелый человек, великий поэт, в полной мере понимающий и оценивающий всю красоту и богатство русского мира народной фантазии.

Арина Родионовна не только знала множество сказок, но и рассказывала их с большим мастерством.

Вообще ее речь была меткой и красочной; некоторые из ее выражений поэт любил употреблять. Так, в письме Вяземскому весною 1826 года он писал: "Экой ты неуимчивый, как говорит моя няня". А несколько раньше письмо сестре закончил такой весьма характерной припиской, точно воспроизводящей слова Арины Родионовны: "Няня заочно у вас, Ольга Сергеевна, ручки целует голубушки моей". В письмах поэта 1830-х годов мы также находим меткие нянины словечки и выражения.

Несколько сказок няни, показавшихся Пушкину особенно интересными (о царе Салтане, о попе и его работнике Балде, о мертвой царевне, о Кащее бессмертном и другие), он записал в своей большой черной тетради рядом с песнями "Цыган", сценами "Бориса Годунова", главами "Евгения Онегина".

Народная сказка о мертвой царевне и песня о сыне Степана Разина, записанные Пушкиным со слов Арины Родионовны.

Вот одна из таких записей: "Поп поехал искать работника. Навстречу ему Балда. Соглашается Балда идти ему в работники, платы требует только три щелка в лоб попу. Поп радехонек, попадья говорит: "Каков будет щелк". Балда дюж и работящ, но срок уж близок, а поп начинает беспокоиться. Жена советует отослать Балду в лес к медведю, будто бы за коровой. Балда идет и приводит медведя в хлев. Поп посылает Балду с чертей оброк собирать. Балда берет пеньку, смолу да дубину, садится у реки..."

Интерес к сказкам няни связан с общим интересом Пушкина к народному творчеству, народному языку, с пониманием роли изучения фольклора для творчества поэта.

"Изучение старинных песен, сказок и т. п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка",- писал Пушкин позже в критических заметках 1830 года.

"Он любил гулять около крестьянских селений и слушать крестьянские рассказы, шутки и песни",- вспоминали современники. "Пушкин,- писал М. Горький,- непосредственно сталкивался с народом, расспрашивал мужиков о жизни... Он собирал песни и в Одессе, и в Кишиневе, и в Псковской губернии". За два года в Михайловском поэт собрал больше полусотни песен, которые хотел было издать в виде отдельного сборника, но потом передал П. В. Киреевскому, одному из первых собирателей и знатоков русского фольклора, издавшему "Собрание русских песен". В это собрание вошли и песни, записанные Пушкиным. Сохранились также записи пословиц и поговорок, сделанные Пушкиным в 1825 году в Михайловском.

Значение этого непосредственного знакомства с фольклором для формирования реалистического народного стиля и языка произведений самого поэта огромно. Сказки же Арины Родионовны, как известно, послужили ему основным материалом для создания, уже позже, его собственных исполненных ума и таланта сказок ("О попе и о работнике его Балде", "О царе Салтане", "О мертвой царевне и о семи богатырях"). Сказочный зачин Арины Родионовны - "у моря лукоморя стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет - сказки сказывает, вниз идет - песни поет" - послужил основанием для пролога к "Руслану и Людмиле", напечатанного в 1828 году при втором издании поэмы.

У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо - песнь заводит,
Налево - сказку говорит...

Начало пролога к "Руслану и Людмиле" написано Пушкиным на внутренней стороне обложки той черновой тетради, в которой записаны им сказки Арины Родионовны, рядом со сказкой "О царе Салтане".

Некоторые сказочные сюжеты, слышанные Пушкиным в Михайловском и позднее положенные им в основу его собственных произведений, бытуют здесь по сегодняшний день.

В 1927 году член-корреспондент Академии наук СССР В. И. Чернышев записал в деревнях близ Михайловского среди прочих два десятка сказок "О царе Салтане", "О рыбаке и рыбке", "О попе и о работнике его Балде", "О мертвой царевне и о семи богатырях".

Им записано также несколько вариантов сказки "О женихе-разбойнике", сюжетно весьма близких к стихотворению Пушкина "Жених", написанному в Михайловском в 1825 году. Вот один из этих вариантов - № 6 (отрывки в пересказе):

"Была очень красивая девушка. К ней приехали сваты от богатого жениха. Она с ними не согласилась ехать. Потом девушка потихоньку пошла узнавать, как этот жених живет. Она взяла с собой постельку с соломкой, когда шла, бросала соломку, чтобы найти дорогу обратно. Она нашла в лесу богатый дом жениха; там никого не было. Девушка вошла в одну комнату - видит богатое убранство, серебро, золото; в другой комнате - дорогая одежда, обувь. Она заглянула в подвал - а там человеческие головы, руки, ноги обрубленные. Она пошла домой,- по соломке нашла след. Жених приехал свататься во второй раз. Девушка стала ему рассказывать, что она узнала о нем, в виде сна. Когда она рассказала, что видела в первой комнате,- жених сказал,- это хороший сон. О второй он сказал то же. Когда она сказала, что видела в подполье,- жених сказал: это неправда! (Сказка длинная, конца рассказчица не помнит)".

Эти записи, как и позднейшие, сделанные в 1936-1948 годах другими собирателями, ярко характеризуют то богатство народной поэзии, то живое и плодотворное фольклорное окружение, среди которого жил Пушкин в псковской деревне.

Со слов Арины Родионовны Пушкин записал также две замечательные народные песни о Степане Разине, на основе которых создал в 1826 году в Михайловском свои "Песни о Стеньке Разине". Среди богатой и разнообразной пушкинской поэзии Михайловского периода эти песни занимают особое место и важны как одно из самых ярких проявлений народности в творчестве Пушкина. "Песни о Стеньке Разине",- как справедливо указывает Д. Д. Благой,- "первые произведения не только в творчестве Пушкина, но и вообще во всей новой русской художественной литературе, в которых народности содержания соответствует абсолютно ей тождественная народная, художественная форма".

Интерес к Разину, которого Пушкин называл "единственным поэтическим лицом русской истории", не случаен. Создавая в Михайловском народную историческую трагедию "Борис Годунов", раздумывая над судьбами родины, над ролью народа в историческом развитии, поэт глубоко интересовался народными движениями, народными героями. Интерес этот еще более обострился, стал особенно животрепещущим в связи с теми политическими событиями, которые имели место в России в конце 1825 и 1826 годах. Поражение восстания декабристов - дворянских революционеров, далеких от народа и действовавших без участия народных масс, отзвуки декабрьского восстания, прокатившиеся по всей стране и способствовавшие усилению крестьянских волнений,- все это вновь обратило творческие помыслы Пушкина к народному движению, к образу одного из его вождей - Степана Разина, способствовало созданию самобытных, оригинальных, подлинно народных песен о нем.

В 1826 году - в год написания этих произведений, по всей России вспыхивали стихийные крестьянские волнения. Особенно велико их число было в трех губерниях, в том числе в Псковской, расположенных в непосредственной близости от столицы империи. Поэт был свидетелем народных волнений, и эти непосредственные, свежие наблюдения помогли ему создать исполненные широкого дыхания народной вольницы песни о Степане Разине.

Что не конский топ, не людская молвь,
Не труба трубача с поля слышится,
А погодушка свищет, гудит,
Свищет, гудит, заливается...

Со слов Арины Родионовны Пушкин записывал:

Как на утренней заре, вдоль по Каме по реке,
Вдоль по Каме по реке легка лодочка идет,
Во лодочке гребцов ровно двести молодцов.
Посреди лодки хозяин Стенька Разин атаман.

Позднее, создавая свои собственные песни в полном соответствии с общим духом фольклорных произведений о Разине, Пушкин творчески использовал песни, которые слышал от Арины Родионовны. В его первой песне мы читаем:

Как по Волге реке, по широкой
Выплывала востроносая лодка,
Как на лодке гребцы удалые,
Казаки, ребята молодые.
На корме сидит сам хозяин,
Сам хозяин, грозен Стенька Разин...

Знаменательна дальнейшая судьба этих песен. Смелые, проникнутые явным сочувствием к герою народного восстания, выразителю стихийного протеста крестьянских масс, "Песни о Стеньке Разине" пришлись не по вкусу царю Николаю I. Он категорически запретил пропустить их в печать. "Песни о Стеньке Разине",- "разъяснял" Пушкину шеф жандармов Бенкендорф,- при всем поэтическом своем достоинстве, по содержанию своему неприличны к напечатанию. Сверх того, церковь проклинает Разина, равна как и Пугачева". Здесь можно напомнить, что и Пугачев в это время живо интересует Пушкина, который просит брата вместе с историческим известием о Разине прислать ему "Жизнь Емельки Пугачева". Не исключено, что первые замыслы сочинений из истории пугачевского движения относятся также к 1825-1826 годам.

В своем стихотворном послании к Арине Родионовне поэт Языков говорил о том, с каким интересом внимали они с Пушкиным ее "про стародавних бар пленительным рассказам". Кроме сказок и песен, няня поэта хранила в своей памяти немало рассказов о старине, о Ганнибалах, крепостной которых долгое время была. Она знала "арапа Петра Великого" Абрама Петровича, его сыновей. И из ее рассказов, которые со вниманием слушал поэт, всегда интересовавшийся необычайной судьбой своего прадеда, вставал колоритный образ Абрама Петровича - человека больших страстей, незаурядных качеств. Очевидно не без влияния этих рассказов няни возник замысел описать историю первой неудачной женитьбы "царского арапа". Об этом замысле говорит сохранившийся набросок (относится к концу 1824 года):

Как жениться задумал царский арап,
Меж боярынь арап похаживает,
На боярышен арап поглядывает.
Что выбрал арап себе сударушку,
Черный ворон белую лебедушку.
А как он арап чернешенек,
А она-то душа белешенька.

Не случайно рассказ свой Пушкин хотел облечь в форму народной исторической песни, в духе которой выдержан приведенный отрывок. Поэт не осуществил этого замысла, но три года спустя тут же, в Михайловском, он работал над главами исторического романа "Арап Петра Великого".

Пушкин не только слушал в Михайловском сказки, песни и рассказы няни, но и сам поверял ей свои творческие замыслы, знакомил ее с новыми своими произведениями. Он доверял ее природному чутью, видел, что она, простая неграмотная крестьянка, обладает светлым умом, богатым жизненным опытом, здравым смыслом.

Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей...

- говорит поэт в одной из строф главы IV "Евгения Онегина", написанной в Михайловском. Можно предположить, что он читал Арине Родионовне "Зимний вечер", "Жених", "Песни о Стеньке Разине", "19 октября", читал разговор Татьяны с няней из "Евгения Онегина", сцену в корчме у литовской границы из "Бориса Годунова" и другое, что могло быть ей интересно и близко.

Как уже говорилось, сам Пушкин указывал, что Арина Родионовна послужила оригиналом няни Татьяны. Действительно, в образе крепостной няни Филипьевны - "старушки в длинной телогрейке, с платком на голове седой", благородной, ласковой, бескорыстно преданной тем, кого она любит, умудренной богатым жизненным опытом, мы узнаем знакомые черты Арины Родионовны. О ней заставляют вспомнить и слова Филипьевны:

... Я, бывало,
Хранила в памяти немало
Старинных былей, небылиц
Про злых духов и про девиц...

Няня поэта принадлежала к "благороднейшим лицам русского мира", воплощала в себе прекрасные черты национального русского характера - ум, доброту, прямоту, веселость, чувство собственного достоинства, способность самоотверженно и бескорыстно любить.

И Пушкин воспел ее не только в лирике и "Евгении Онегине". Он творчески воплотил знакомые черты ее в образе мамки царевны Ксении в народной трагедии "Борис Годунов", написанной в Михайловском, в образе мамки княгини в народной драме "Русалка", задуманной в Михайловском, в образе старой няни Владимира Дубровского Орины Бузыревой в романе "Дубровский".

И несомненно, что простые, трогательные письма Арины Родионовны подсказали ему содержание и форму письма Орины Бузыревой Владимиру Дубровскому в Петербург.

6 марта 1827 года Арина Родионовна писала Пушкину (письмо написано в Тригорском под диктовку Арины Родионовны Анной Николаевной Вульф): "Любезный мой друг Александр Сергеевич, я получила ваше письмо и деньги, которые вы мне прислали. За все ваши милости я вам всем сердцем благодарна - вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только, когда засну, то забуду вас и ваши милости ко мне... Ваше обещание к нам побывать летом меня очень радует. Приезжай, мой ангел, к нам в Михайловское, всех лошадей на дорогу выставлю... Я вас буду ожидать и молить бога, чтобы он дал нам свидеться... Прощайте, мой батюшка, Александр Сергеевич. За ваше здоровие я просвиру вынула и молебен отслужила, поживи, дружочек, хорошенько, самому слюбится. Я слава богу здорова, целую ваши ручки и остаюсь вас многолюбящая няня ваша Арина Родионовна".

Пушкин бережно хранил это письмо. Прямым ответом на него звучит одно из самых проникновенных его стихотворений конца 20-х годов:

НЯНЕ
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.
Глядишь в забытые вороты
На черный отдаленный путь:
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь.
То чудится тебе... (1826)

31 июля 1828 года Арина Родионовна умерла в Петербурге, в доме старшей своей воспитанницы, Ольги Сергеевны, семидесяти лет от роду.

Ее смерть была большой потерей для Пушкина. До конца жизни не забыл он "добрую подружку" своей юности.

Осенью 1835 года поэт с грустью писал жене из Михайловского о том, что не нашел уже там своей няни. В стихотворении "Вновь я посетил..." он с глубокой печалью вспоминает об Арине Родионовне.

Не буду вечером под шумом бури
Внимать ее рассказам, затверженным
Сыздетства мной - но всё приятным сердцу,
Как песни давние или страницы
Любимой старой книги, в коих знаем,
Какое слово где стоит.

Могила Арины Родионовны не сохранилась. Мы не знаем даже вполне достоверного ее портрета. Но она не забыта:

Ты не умрешь в воспоминаньях
О светлой юности моей
И в поучительных преданьях
Про жизнь поэтов наших дней... -

писал в стихотворении "На смерть няни А. С. Пушкина" Языков. И действительно, имя крепостной старушки няни живет в веках рядом с именем гениального поэта, как имя его друга, вдохновителя, свидетеля его переживаний, участника его трудов. Дружба их стала символом нерушимой связи великого народного поэта со своим народом.