Из главы "В выборе факультета не раскаялся..."
(книга "Дополнение к портретам")
<...>Первое знакомство с университетом произвело на Антона Павловича неблагоприятное впечатление. Известный литературовед, автор одной из последних
биографических книг о Чехове академик Г. П. Бердников считает, что это настроение запомнилось Антону Павловичу на долгие годы и через 10 лет
выплеснулось на страницах "Скучной истории":
"...А вот мрачные, давно не ремонтированные университетские ворота; скучающий дворник в тулупе, метла, куча снега... На свежего мальчика, приехавшего
из провинции и воображающего, что храм науки и в самом деле храм, такие ворота не могут произвести здорового впечатления. Вообще ветхость университетских
построек, мрачность коридоров, копоть стен, унылый вид ступеней, вешалок и скамей в истории русского пессимизма занимают одно из первых мест по ряду причин
предрасполагающих... Вот и наш сад. С тех пор как я был студентом, он, кажется, не стал ни лучше, ни хуже. Я его не люблю. Было бы гораздо умнее, если бы
вместо чахоточных лип, желтой акации и редкой стриженой сирени росли тут высокие сосны и хорошие дубы. Студент, настроение которого в большинстве создается
обстановкой, на каждом шагу, там, где он учится, должен видеть перед собой только высокое, сильное и изящное... Храни его бог от тощих деревьев, разбитых
окон, серых стен и дверей, обитых рваной клеенкой..."
<...>Именно Г. А. Захарьина и его ближайших учеников, по-видимому, имел в виду герой повести "Скучная история" университетский профессор Николай Степанович,
когда говорил: "...Мои товарищи терапевты, когда учат лечить, советуют "индивидуализировать каждый отдельный случай". Нужно послушаться этого совета,
чтобы убедиться, что средства, рекомендуемые в учебниках за са мые лучшие и вполне пригодные для шаблона, оказываются совершенно негодными в
отдельных случаях..."
Когда Г. А. Захарьина упрекали в недооценке новых диагностических приемов и методов исследования, он возражал: "...Сколько раз приходилось мне
видеть неудовлетворительную деятельность врачей. Набирает такой врач массу мелочных и ненужных данных и не знает, что с ними делать; истратит
свое время и внимание на сбор этих данных и, не пройдя правильной клинической школы, не замечает простых, очевидных и вместе важнейших фактов...
Такой врач полагает всю "научность" своего образа действий в приложении "точных" и, конечно, последних, новейших методов исследования, не понимая,
что наука - высшее здравомыслие - не может противоречить простому здравому смыслу".
<...>А. П. Чехову, ценившему личную независимость и свободу, выдавливавшему из себя, как он писал, по каплям раба, не могла не понравиться эта же
черта в характере Г. А. Захарьина, отказавшегося от должности лейб-медика, которую ему предлагали в связи с болезнью императора Александра III.
"Врач должен быть независим не только как поэт, как художник, но выше этого как деятель, которому доверяют самое дорогое - здоровье и жизнь",
- говорил Г. А. Захарьин, и, как видим, слова его не расходились с делом.
Эту же мысль высказывает Антон Павлович в "Скучной истории": "...Чувство свободы и личная инициатива в науке не меньше нужны, чем в искусстве".
В "Скучной истории", к которой мы уже неоднократно обращались, пожалуй, больше, чем в каком-либо другом чеховском произведении использованы
университетские "мотивы" биографии писателя.
Знатоки истории отечественной медицины находят несомненное сходство между замечательным русским ученым, основоположником московской школы
гистологов Александром Ивановичем Бабухиным и главным героем повести Николаем Степановичем, от лица которого ведутся записки. Е. Б. Меве
предпринял интересное исследование, показавшее совпадение не только фактов биографии, возраста, но и внешних данных и даже болезни героя и
прототипа. По воспоминаниям современников, имя А. И. Бабухина для Москвы значило то же, что И. М. Сеченова - для Петербурга.
"Бабухин, - говорил Г. А. Захарьин, - это талант, сила, свет и красота нашего университета". Так же характеризовал Александра Ивановича другой
выдающийся медик, его современник В. Ф. Снегирев: "Наука была его жизнью, и жизнь его была для науки, ни на одну минуту нельзя было его представить
вне ее. Он любил ее, и она отвечала ему, и жизнь их была нераздельна".
Профессор Николай Степанович - тоже личность незаурядная. Имя его известно каждому грамотному человеку не только в России, но и за границей,
а длинный список его друзей украшают такие имена, как Пирогов, Кавелин, Некрасов.
Так же, как и А. И. Бабухин, Николай Степанович материалист. Он не изменяет своим убеждениям даже перед лицом приближающейся смерти:
"К несчастью, я не философ и не богослов. Мне отлично известно, что проживу я еще не больше полугода; казалось бы, теперь меня должны бы больше
всего занимать вопросы о загробных потемках и о тех видениях, которые посетят мой могильный сон. Но почему-то душа моя не хочет знать этих вопросов,
хотя ум и сознает их важность. Как двадцать - тридцать лет назад, так и теперь перед смертию меня интересует одна только наука.
Испуская последний вздох, - читаем мы признание этого чеховского персонажа, - я все-таки буду верить, что наука - самое важное, самое прекрасное
и нужное в жизни человека, что она всегда была и будет высшим проявлением любви и что только ею одною человек победит природу и себя..."
Мотивы, побудившие А. П. Чехова написать "Скучную историю", конечно, значительно сложнее, чем желание воплотить в литературе образ А. И. Бабухина.
Профессор из повести А. П. Чехова - образ собирательный, точно так же, как и сама история, названная автором "скучной", что в какой-то степени
созвучно с обыденной, т. е. распространенной историей. Профессору абсолютно безразлично все то, что выходит за рамки его специальности.
"В моем пристрастии к науке, в моем желании жить, в этом сидении на чужой кровати и в стремлении познать самого себя, во всех мыслях, чувствах
и понятиях, какие я составляю обо всем, нет чего-то общего, что связывало бы все это в одно целое, - так профессор объясняет причину своего
душевного разлада. - Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во
всех картинках, которые рисует мое воображение, даже самый искусный аналитик не найдет того, что называется общей идеей или богом живого человека".
А при отсутствии такой идеи, которая "выше и сильнее всех внешних влияний", достаточно потерять равновесие, чтобы все, в чем человек видел радость
и смысл жизни, разлетелось в прах.
И хотя на имени Николая Степановича нет ни одного позорного пятна и пожаловаться ему, кажется, не на что, но на склоне дней своих крупный
ученый понял, что жизнь, не освещенная великой целью, прожита напрасно. А его воспитанница, Катя, бросает ему в лицо жестокие слова:
"...Читаете вы уже тридцать лет, а где ваши ученики? Много ли у вас знаменитых ученых? Сочтите-ка? А чтобы размножать этих докторов, которые
эксплуатируют невежество и наживают сотни тысяч, для этого не нужно быть талантливым и хорошим человеком. Вы лишний..."
Александр Иванович Бабухин не был "лишним" в этой жизни: он воспитал талантливых учеников и оставил после себя достойных наследников.
Одним из многочисленных и благодарных учеников выдающегося педагога и ученого был доктор А. П. Чехов.
Источник: Шубин Б. М. Дополнение к портретам: Доктор А. П. Чехов. Издание 5-е. – М.: Знание, 1989
|
