Далеко-далеко, на крошечной планетке, что вертится вокруг тусклой звездочки на самом
краю Галактики – люди еще не скоро туда доберутся, – воздвигнут Памятник Землянину. Огромный, высотой почти в десять дюймов, он отлит из драгоценного
металла. Скульпторы искусно воспроизвели черты человека.
По памятнику ползают букашки...
Они патрулировали сектор 1534; это за много парсеков от Солнца, в зоне Сириуса. Такие кораблики – двухместные разведчики – издавна использовались для
патрулирования вне системы. Когда прозвучал сигнал тревоги, капитан Мэй и лейтенант Росс играли в шахматы.
– Выключи его, Дон, а я тем временем помозгую, – сказал капитан Мэй.
Он даже не повернулся, совершенно уверенный, что радар всполошился из-за шального метеора. Кораблей в этом секторе не было и быть не могло: люди проникли
в Космос уже на тысячу парсеков, но пока не встретили разумных соседей. Откуда же здесь взяться кораблю?
Росс лениво крутнул свое кресло и оказался лицом к пульту. Он глянул на экран и даже рот открыл от изумления – перед ним был корабль!
– Кэп! – позвал он, и в тот же миг шахматная доска полетела на пол, а Мэй оказался у него за спиной, дыша в затылок.
– Огонь! – скомандовал капитан.
– Но это же наш! Лайнер класса "рочестер". Не знаю, кой черт его сюда занес, но нельзя же...
– Посмотри получше, Дон.
Лейтенант Росс и так не отрывал глаз от экрана. Он быстро понял, что имел в виду капитан: корабль только походил на "рочестер". В его линиях ощущалось
что-то чужое. Да, именно - чужак, закамуфлированный под рочестер. Еще не успев толком осознать это, Росс бросил руку на гашетку.
Держа палец на спуске он взглянул на дальномер Пикара и детектор Монолда. Оба показывали ноль.
Росс ругнулся.
– Кэп, он сбивает показания приборов! Мы не можем определить ни размеры, ни массу, ни дистанцию!
Капитан Мэй кивнул. Лицо его было бледно.
"Успокойтесь люди", – отдалось в мозгу Росса. – "Мы вам не враги".
Росс в недоумении уставился на капитана.
– Да, я тоже слышал, – ответил тот на немой вопрос. – Телепатия.
– Дьявол! Если они телепаты...
– Огонь, Дон! Наводи по визиру.
Росс нажал гашетку, и на экране полыхнула ослепительная вспышка. А потом – ничего. Не было даже обломков.
Адмирал Сазэрленд отвернулся от звездной карты, что занимала всю стену и угрюмо глянул на Мэя с Россом.
- Нечего пересказывать мне ваш рапорт, Мэй, – сказал он. – Вас обоих подвергли психосканированию, так что мы представляем бой в мельчайших подробностях.
Наши аналитики проработали всю информацию и сделали соответствующие выводы. Я вызвал вас, чтобы объявить приговор. Вам известно, чем карается
неподчинение приказу?
– Да, сэр, – выдавил Мэй.
- Чем же?
– Смертной казнью, сэр.
– И какой же приказ вы нарушили?
– Основной приказ номер тринадцать-девяносто, параграф двенадцатый, пункт четыре–А. "Земной корабль, военный или любой другой, встретив корабль неземного
происхождения, должен уничтожить его немедленно и без предупреждения. В случае неудачи капитану предписывается направить свой корабль в открытый космос
курсом от Земли и лететь так, пока не кончится топливо".
– А зачем, по-вашему, это придумано? Я хочу знать, понимаете ли вы смысл приказа, хотя, строго говоря, приказы надо не толковать, а исполнять.
– Да, сэр. Это предусмотрено для того, чтобы чужой корабль не мог последовать за земным и таким образом обнаружить Солнечную систему.
– Понимаете, значит... И все же нарушили. Вы ведь не были уверены, что уничтожили чужой корабль. Что можете сказать в свое оправдание?
– Я подумал, что в этом нет необходимости. Чужак не проявлял агрессивности, сэр. И еще: обращаясь к нам, они применили слова "люди", значит, знали откуда мы, сэр.
– Ничего подобного! Телепатема передавалась нелюдским мозгом, но принята была людскими. Ваш мозг и мозг лейтенанта автоматически интерпретировали ее. Нет
никаких оснований полагать, будто они знали, кто вы и откуда.
Лейтенант не имел права вступать в разговор, но все же спросил:
– А вы, сэр, сомневаетесь в их дружелюбии?
– Чему вас учили, лейтенант? – фыркнул адмирал. – Вы, похоже, не поняли сущность нашей оборонительной доктрины. Почему мы вот уже четыреста лет
патрулируем Космос в поисках чужаков? Потому, что каждый чужак – враг. Пусть сегодня он настроен дружелюбно, но кто поручится за его настроения через
год или через сотню лет? Потенциальный противник – он противник и есть, и чем быстрее его уничтожишь, тем лучше для Земли. Вспомните мировую историю.
Она доказывает это наилучшим образом. Возьмите Древний Рим! Он не терпел сильных соседей именно из соображений безопасности. И Александр Македонский! И Наполеон!
– Сэр, – спросил капитан Мэй, – меня расстреляют?
– Да.
– Тогда позвольте спросить и мне. Где сейчас Древний Рим? Где империи Александра Македонского и Наполеона? Где Третья империя Гитлера? Где тиранозавр?
– А это кто еще такой?
– Самый сильный из ящеров. Он тоже всех держал за врагов. Где все они теперь?
– Вы все сказали, капитан?
– Да, сэр.
– Тогда будем считать, что я ничего не слышал. Вы апеллируете не к логике, а к чувствам. Вас не расстреляют, капитан. Я сказал это потому... Словом,
мне было интересно, как далеко вы зайдете. Но вас помиловали не из каких-то там гуманных соображений. Обнаружилось серьезное смягчающее обстоятельство.
– Можно узнать, какое, сэр?
– Вы все-таки уничтожили чужака, специалисты выяснили это однозначно. Дальномер Пикара и детектор Монолда были у вас совершенно исправны. А чужака они не
засекли потому, что он был слишком мал для них. Они реагируют на объекты массой в пять и более фунтов, а чужак был меньше.
– Меньше пяти?..
– Вот именно. Вы полагали, что чужаки сомасштабны нам, а это вовсе не обязательно. Чужая жизнь может быть хоть микроскопической. Получается, что чужой
корабль вышел на контакт с вами на дистанции в несколько футов. Естественно, ваш залп совершенно его испепелил, потому и не было никаких обломков. – Адмирал
улыбнулся. – Благодарю вас за меткую стрельбу, лейтенант Росс. Впредь вам уже не придется наводить по визиру: дальномеры и детекторы на всех кораблях будут перекалиброванны, чтобы засекать любую мелочь.
– Спасибо, сэр, – ответил Росс. – Но разве сходство чужого корабля с "рочестером" не доказывает, что они знают о нас больше, чем мы о них? Возможно, им известно
и местонахождение Земли. Кстати, так ли уж они опасны? Будь они даже агрессивны, их размеры не внушают опасения.
– Возможно, вы и правы, лейтенант. Или не правы совершенно. Если забыть об их телепатических способностях, то можно сделать вывод, что они отстают от нас,
иначе не стали бы копировать один из наших кораблей. Очевидно, они покопались в мозгах у наших инженеров. Но это еще не значит, что они знают расположение
Солнечной системы. Наша система координат имеет смысл только для нас, а название "Солнце" ничего им не говорит. Таких звезды тысячи. Как бы то ни было,
мы должны найти их и уничтожить прежде, чем они обнаружат нас. Все наши корабли приведены в полную боевую готовность, приборы будут перекалиброваны. Мы
вступаем в войну. Впрочем, с чужаками всегда война.
– Да. сэр.
– У меня все, господа. Можете быть свободны.
В коридоре Мэя взяли под конвой два охранника.
– Не рыпайся, Дон, – предостерег капитан. – Так и должно быть ведь я нарушил основной приказ. Адмирал лишь сказал, что меня не расстреляют. Так что не
суйся в это дело.
Лейтенант Росс стиснул зубы и позволил увести друга. Мэй был прав: он мог только напортить.
Ничего не видя перед собой. Дон вышел из адмиралтейства. Вечером он в стельку напился, но легче не стало.
Перед возвращением на патрулирование ему полагался двухнедельный отпуск, и он решил употребить его на лечение нервов. Он походил с психиатру, и тот худо-бедно
привел его к норму.
Потом Росс обложился уставами и доказал себе, что приказы должны выполняться неукоснительно, что патрули должны быть бдительны и что чужака, едва встретив,
следует уничтожить.
Теперь он мог даже удивляться, вспоминая свое прежнее поведение. Капитан Мэй нарушил приказ – неважно, почему, – и должен был понести наказание. Он и сам
был отчасти виноват, хотя за корабль отвечал капитан, и решение вернуться на Землю целиком лежало на его совести. Как подчиненный, он формально не мог
разделять ответственность, но сейчас его грызла совесть – ведь он даже не возразил Мэю, даже не напомнил ему о приказе.
Что станет с Космическим Корпусом, если каждый офицер начнет толковать приказы как ему угодно?
Он, лейтенант Росс, тоже нарушил свой долг, и теперь предстояло как-то искупить это. Он смотрел подряд все выпуски теленовостей и узнал из них, что
в других секторах патруль уничтожил еще четыре корабля чужаков. Уничтожил немедленно, без переговоров.
На десятый день он добровольно прервал отпуск, вернулся в адмиралтейство и попросил доложить о нем адмиралу Сазэрленду. Его высмеяли, но этого следовало
ожидать. Все же удалось передать адмиралу коротенькую записку: "Я придумал, – написал Росс, – как нам найти планету чужаков, не рискуя при этом выдать
наше местонахождение".
Это решило дело, и вскоре он уже стоял перед адмиралом по стойке "смирно" и докладывал:
– Сэр, чужаки попытались вступить в контакт, но были уничтожены прежде, чем телепатема была передана до конца. Если мы выслушаем их, возможно, они выдадут,
хотя бы случайно, расположение своей планеты.
– Не так уж важно, чего они хотели. Важно другое: пристроившись в кильватер кораблю, они смогут найти Землю, – холодно ответил адмирал.
– Я учел это, сэр. Пошлите меня в тот сектор, где произошел первый контакт, но на одноместном корабле и без оружия. Объявить об этом следует по всем каналам,
пусть весь Космос знает, что я безоружен и ищу чужаков. Они, конечно, тоже узнают об этом. Мне кажется, что они могут посылать телепатемы лишь с близкого
расстояния, но улавливают чужие мысли издалека.
– С чего вы это взяли, лейтенант? Впрочем, к такому же выводу пришли и наши аналитики. Они считают, что чужаки способны читать мысли на... э-э... средних
дистанциях, поскольку смогли скопировать наши корабли задолго до того, как мы о них узнали.
– Именно, сэр. Так вот: если все наши узнают о моей миссии, о ней узнают и чужаки. А узнав, что мой корабль не несет оружия, они, конечно, пойдут на контакт.
Послушаем, что они скажут. Не исключено, что чужаки намекнут на местоположение своей планеты.
– Если так, ей останется существовать не более суток. А если наоборот? Если они устремятся за вашим кораблем?
– Это ничего им не даст. Я полечу к Земле только в одном случае: если выясню, что они уже знают ее местоположение. Мне кажется, что они это знают,
с их-то телепатией. Встает вопрос: почему же они до сих пор не напали на нас? Наверное, потому что слабы или миролюбивы. Если чужаки знают, где находится
Земля, они вряд ли будут это отрицать – ведь для них это козырь в переговорах. Конечно, они могут и сблефовать, но я потребую от них однозначных доказательств.
Адмирал Сазэрленд внимательно рассматривал лейтенанта.
– Сынок, ты это здорово придумал, – сказал он наконец. Это рискованно, но если ты уцелеешь, да еще и узнаешь, откуда они взялись на нашу голову, ты
станешь героем! А со временем, глядишь, займешь мое кресло. Меня так и подмывает присвоить твою идею и отправиться на контакт самому.
– Вам нельзя, сэр, ваша жизнь слишком ценна для человечества. Без меня же человечество легко обойдется. И еще одно, сэр: я просто обязан сделать это.
Героизм тут ни при чем. Речь идет, скорее о том, чтобы искупить вину: я должен был убедить капитана Мэя выполнить основной приказ. Мы должны были уйти
в открытое пространство, а вместо этого я стою здесь живой и невредимый.
Адмирал откашлялся и сказал:
– Ты не виноват, сынок. В таких вот случаях вся полнота ответственности ложится на капитана. Но я тебя понимаю: ты чувствуешь себя так, будто, согласившись
с решением капитана Мэя, сам нарушил приказ. Впрочем, это уже в прошлом, а твой план вполне искупает любую вину... пусть даже на контакт пойдет кто-то другой.
– Но я могу рассчитывать?
– Можете, лейтенант. Вернее, капитан.
– Благодарю вас, сэр!
– Корабль будет готов через три дня. Собственно, такой корабль всегда есть под рукой, но нужно еще пустить слух по всему Космосу. Сами понимаете: вы ни
в коем случае не должны выходить за пределы, которые сами только что обрисовали.
– Так точно, сэр. Я вернусь только в том случае, если чужаки уже знают, где находится Земля, и смогут однозначно это доказать. Иначе я направлю корабль в
открытый космос. Слово офицера, сэр.
– Надеюсь на вас, капитан Росс.
Одноместный корабль патрулировал сектор 1534 в зоне Сириуса. Других земных кораблей в секторе не было.
Капитан Дон Росс смотрел на приборы и ждал, не зазвучит ли у него в мозгу чужой голос.
Ждать пришлось недолго, менее трех часов. "Привет тебе Дон-росс", – пронеслось у него в голове, и тут же детектор Монолда засек пять крошечных корабликов,
каждый массой не больше унции.
– Мне говорить или просто думать? – спросил Росс.
"Все равно. Можешь говорить, если тебе так удобнее. А пока немного помолчи".
Прошло полминуты, и Россу показалось, будто он услышал что-то вроде тяжелого вздоха. Потом снова донесся голос:
"Прости, Дон-росс, но переговоры, похоже, ни к чему не приведут. Мы не знаем, где находится твоя планета. Конечно, мы могли бы узнать, но нас это не интересует.
Мы миролюбивы, но вы, земляне, предубеждены против инопланетян. Так что ты не сможешь вернуться домой, не нарушив приказа".
Дон Росс закрыл глаза. Да, в переговорах не было смысла. А он дал адмиралу слово исполнить приказ в точности.
"Да, Дон-росс, – сказал голос, – ты обречен, но и мы тоже. Мы не можем прорваться через ваши патрули. Мы и так уже потеряли половину наших".
– Половину?! Но не хочешь же ты сказать...
"Именно. Нас было чуть больше тысячи. Мы построили десять кораблей, и каждый из них нес, не считая экипажа, сотню пассажиров. Пять кораблей были уничтожены
землянами. Те, что ты видишь, это весь наш флот. И весь наш род. Ты обречен, но, возможно, хочешь узнать о нас что-нибудь еще?"
Росс молча кивнул, но его поняли.
"Наша цивилизация гораздо старше вашей. Мы живем, точнее, жили на одном из планетоидов, что вращаются вокруг темного спутника Сириуса. По вашим меркам наша
родина мала – диаметр планетоида не превышает сотни миль. Вы пока не нашли его, но рано или поздно найдете. Наша цивилизация насчитывает многие тысячи лет,
но в космос мы до сих пор не выходили, не было надобности. Прощай, Дон-росс. Что означает сокращение твоих мимических мышц? Я никак не могу интерпретировать
эту твою эмоцию, она противоречива! Что это?"
Дон Росс перестал смеяться.
– Вот что, мой миролюбивый друг-чужак, – сказал он, я вас пожалуй выручу, помогу миновать патрули и удалиться от людей на безопасное расстояние. А смеялся
я потому, что при этом мне не придется нарушать приказ. Мы с вами отправимся в открытое пространство; я – чтобы погибнуть, вы – чтобы выжить. Приземляйтесь
на меня. Приборы патрулей не заметят ваших корабликов. Для вас здесь еще одна выгода: притяжение моего корабля захватит ваши, и вам не придется расходовать
топливо, пока оно не кончится у меня. А у меня его хватит на многие тысячи парсеков.
Голос долго молчал, потом в мозгу Дона Росса едва слышно отдалось:
"Спасибо тебе..."
Росс подождал. Пять кораблей исчезли с экрана, послышались один за другим пять щелчков. Тут он снова рассмеялся и, точно выполняя приказ, направил свой
корабль в открытое пространство, навстречу гибели.
Далеко-далеко, на крошечной планетке, что вертится вокруг тусклой звездочки на самом краю Галактики – люди еще не скоро туда доберутся, – воздвигнут памятник
Землянину. Огромный, высотой почти десять дюймов, он отлит из драгоценного металла. Скульпторы искусно воспроизвели черты человека.
По памятнику ползают букашки, и пусть себе ползают – ведь это они его воздвигли, это их святыня. Памятник несокрушим, он простоит целую вечность, если,
конечно, люди не найдут его и не уничтожат.
А может, к тому времени люди переменятся.
1950
|
