Творчество С. Т. Аксакова

Творческий путь Аксакова — одно из самых сложных явлений в истории русской литературы. С. Т. Аксаков, принадлежавший к поколению А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, А. А. Бестужева и других поэтов и писателей первой половины XIX в. стал заметным явлением в русской литературе лишь в конце 1840-х годов (то есть тогда, когда жизнь писателя приближалась к шестому десятку). Литературное творчество С. Т. Аксакова разделяется на два этапа: первый охватывает 1810-е – 1830-е годы, второй же, принесший подлинную известность писателю, ознаменован появлением в 1834 г. рассказа "Буран" и завершен в 1858 г.

Ранние литературные опыты С. Т. Аксакова относятся к началу XIX в. В 1808–1811 гг. Аксаков жил в Петербурге, в это время завязываются первые литературные знакомства писателя. Под влиянием идей одного из организаторов и вдохновителей общества "Беседа любителей русского слова" А. С. Шишкова, личного знакомства с ним в 1812 г. появляется перевод трагедии Софокла "Филоктет". В 1812 г. Аксаков знакомится с кругом московских литераторов (С. Н. Глинка, А. Ф. Мерзляков, А. А. Шаховской и др.). В 1816 г. Аксаков женится, надолго покидает Москву (до 1826 г.), поселяется в поместье, но не оставляет литературных трудов. В 1819 г. появляется перевод комедии Мольера "Школа мужей"; эта пьеса не была опубликована, но ставилась по рукописи на петербургской сцене. В 1820 г. за литературные переводы С. Т. Аксаков был избран в члены "Общества любителей российской словесности". В 1821 г. появляется стихотворение "Уральский казак", в 1825 г. – статья "Мысли и замечания о театральном искусстве".

В середине 20-х годов С. Т. Аксаков начинает успешно выступать в качестве театрального критика. Его статьи печатаются в «Вестнике Европы», несколько позднее — преимущественно в «Московском вестнике», а затем и в «Галатее».

Статьи Аксакова отличались прежде всего тем, что в них содержался анализ спектакля. Тонкое и всестороннее знание законов сцены, острая наблюдательность, способность глубоко разобрать игру отдельного актера и спектакля в целом под углом зрения определенной идеи — вот те достоинства, которые поднимали суждения Аксакова над обычным уровнем тогдашней театральной критики. Основным требованием, которое он предъявлял к актерам, было требование "простоты" и "натуральности" исполнения, "обратиться к натуре, истине, простоте; изучить искусство представлять на театре людей не на ходулях, а в их настоящем виде". Особенно были оценены театральным критиком Аксаковым самобытные таланты П. С. Мочалова и М. С. Щепкина.

В 1832 г. писатель знакомится с Н. В. Гоголем. Это событие во многом способствовало развитию его прозаического дара. В 1834 г. в свет вышел рассказ "Буран", с которого начинается отсчет нового этапа творчества С. Т. Аксакова, – этапа, который вывел писателя из ряда второстепенных литераторов. В «Буране» намечается уже центральное направление аксаковского творчества, проявляется главная черта его творческого метода — глубокий интерес к живой действительности. Несколько страничек «Бурана» представляли собой первый творческий опыт художника-реалиста. Картина разбушевавшейся природы в очерке стала классическим образцом пейзажной живописи в нашей литературе. Знаменитое изображение снежной метели во второй главе «Капитанской дочки» Пушкина несомненно вдохновлено Аксаковым. Достаточно лишь сопоставить соответствующие места обоих произведений, чтобы почувствовать, насколько Пушкин был близок — даже в текстуальном отношении — к автору «Бурана».

Самые значительные работы С. Т. Аксакова появились лишь в 1840-1850-е годы. Это "Записки об уженьи рыбы" (1847), "Записки ружейного охотника Оренбургской губернии" (1852), "Рассказы и воспоминания охотника" (1855), "Семейная хроника и воспоминания" (1856) (отрывки из этого произведения печатались раньше – в 1846 г.), "Детские годы Багрова-внука" (1858).

"Записки об уженьи рыбы", "Записки ружейного охотника Оренбургской губернии", "Рассказы и воспоминания охотника" свидетельствовали о появлении в русской литературе нового типа художника, который органично связан с миром природы, не только знает этот мир с научной точностью, но и воспроизводит его с высоким художественным мастерством и поэтичностью. "Всякая опытность и наблюдения человека, страстно к чему-нибудь привязанного, могут быть полезны для людей, разделяющих его любовь к тому же предмету", – писал С. Т. Аксаков.

"Натуральная история рыб", описанная в "Записках об уженьи…", была и остается интересной как кабинетному ученому, так и читателю, для которого важна эстетическая сторона произведения. Каждая главка "Записок" заключает в себе своеобразный художественный портрет рыб. Ерш, как отмечает писатель, обладает темно-синими глазами, он "пестрый, кроме брюшка, но пестринка какого-то темноватого, неопределенного цвета", "весь блестит зеленовато-золотистым лоском, особенно щеки". Создает С. Т. Аксаков и своеобразную картину нравов рыб, отмечая, например, что хитрость щук доходит до "неразумного излишества". Подобные принципы положены и в основу охотничьих рассказов писателя. Тургенев отмечал, что Аксаков "смотрит на природу (одушевленную и неодушевленную) не с какой-нибудь исключительной точки зрения, а так, как на нее смотреть должно: ясно, просто и с полным участием; он не мудрит, не хитрит, не подкладывает ей посторонних намерений и целей; он наблюдает умно, добросовестно, тонко; он только хочет узнать, увидеть. А перед таким взором природа раскрывается и дает ему "заглянуть" в себя. Оттого, вы будете смеяться, но я вас уверяю, что когда я прочел, например, статью о тетереве, мне, право, показалось, что лучше тетерева жить невозможно… Если бы тетерев мог рассказать о себе, он бы, я в том уверен, ни слова не прибавил к тому, что о нем поведал нам г. Аксаков".

Успех первой книги «Записки об уженье», выдержавшей за одно десятилетие три издания, побудил Аксакова написать другую. Она называлась «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» и вышла в 1852 году. Для Аксакова охота — это состязание человека с природой, в котором победителями оказываются разум, воля, упорство, выучка. Звери, птицы в представлении Аксакова — не мишень для охотничьего ружья, но большой, многосложный мир, в который должен проникнуть пытливый ум человека. Охота — это воспитание человека.

В 1855 году вышло еще одно произведение Аксакова — «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах», завершившее весь охотничий его цикл. Эти три книги, образующие в совокупности своеобразную трилогию, дают обширный материал для наблюдений над особенностями художественного мастерства Аксакова. Вся трилогия отличается ясно выраженным единством стилистической манеры писателя. Аксакову свойственна ровная, повествовательная интонация, совершенно чуждая какой бы то ни было риторики, фразеологической пышности, внешней эмоциональной приподнятости. Тон повествования очень сдержанный, спокойный, «будничный».

Мир природы в произведениях Аксакова самостоятелен, писатель не ставит его в зависимость от мира человека, не подчиняет человеку, не соотносит явления природы и внутренней жизни человека, что было весьма характерно для большинства русских писателей и поэтов. "Записки об уженьи рыбы", "Записки ружейного охотника" С. Т. Аксакова и другие его охотничьи рассказы обнаруживают в авторе особый тип художественного мышления, основная черта которого может быть определена как природность. Авторское сознание в этих сочинениях как будто не вычленено из природы. Природа не только художественный объект, но форма мышления, бытия. Она и анализируется, и диктует свои способы выражения, свой угол зрения".

Причины, побудившие писателя обратиться к мемуарному жанру ("Семейная хроника", "Воспоминания", "Детские годы Багрова-внука"), многочисленны. В литературе 1840-1850-х годов проявляется общий интерес к мемуарной прозе. Самыми заметными явлениями в русской литературе этого времени, связанными с мемуарными и автобиографическими формами, стали книга А. И. Герцена "Былое и думы", трилогия Л. Толстого "Детство", "Отрочество", "Юность".

Объясняя причины появления "Семейной хроники", А. С. Хомяков отмечал: "Снова перечувствовать прошедшее и другим рассказать перечувствованное – вот его единственная задача". И, наконец, может быть, самая главная причина была объяснена и сформулирована сыном писателя Иваном Аксаковым: "Кажется нам, история умственного и общественного развития в России едва ли может быть вполне понятна без частной истории семей, без оценки той степени участия, по-видимому, неразумного, самовольного, непрошеного, но тем не менее часто спасительного, которое в нашей личной и общественной судьбе приходится на долю семьи и быта, – непосредственному действию предания и обычая".

История семьи Багровых дает возможность писателю осмыслить тот путь, который проходит в своем духовном развитии русское дворянство. Воссоздавая спокойный, независимый от внешних обстоятельств и исторических событий мир русской семьи, писатель исследует причины духовной цельности или духовного падения человека. Аксаков не рассматривает своих героев с социальных позиций, а дает им нравственно-религиозные оценки. Один из главных героев "Семейной хроники" дед Степан Михайлович Багров, "полный господин не только над своей землей, но и над чужой", далеко не идеализирован автором: разрушительными как для него, так и для всей семьи оказываются вспышки неукротимого гнева. Однако Степан Михайлович обладает куда более ценным качеством, на которое обращает особое внимание Аксаков, – он наделен созидающей силой. Законы правды являются для него основополагающими: "Мало того, что он помогал, он воспитывал нравственно своих соседей! Только правдою можно было получить от него все. Кто раз солгал, раз обманул, тот и не ходи к нему на господский двор…".

Михайла Максимович Куролесов – главный герой второго отрывка из "Семейной хроники", герой принципиально другого, разрушительного характера. Потерявший человеческое лицо, приносящий только несчастье своей семье, жене, Прасковье Ивановне, крепостным, он умирает, так и не раскаявшись. Именно об этом больше всего сожалеет Прасковья Ивановна: "…я любила его четырнадцать лет и не могла разлюбить в один месяц, хотя узнала, какого страшного человека я любила; а главное, я сокрушалась об его душе: он так умер, что не успел покаяться".

Жизнь героев Аксакова согрета теплой верой в Бога; в трудные, переломные моменты своей жизни они обращаются к Богу и черпают в вере душевные силы. Прасковья Ивановна перед трагической встречей с мужем "стояла на коленях и со слезами молилась Богу на новый церковный крест, которые горел от восходящего солнца перед самыми окнами дома". Софья Николаевна, не в силах более выносить жестокостей мачехи, решилась на самоубийство, "… бедная девушка захотела в последний раз помолиться в своей коморке на чердаке перед образом Смоленской Божьей Матери, которым благословила ее умирающая мать. Она упала перед иконой и, проливая ручьи горьких слез, приникла лицом к грязному полу. Страдания лишили ее чувств на несколько минут, и она как будто забылась; очнувшись, она встала и видит, что перед образом теплится свеча, которая была потушена ею накануне; страдалица вскрикнула от изумления и невольного страха, но скоро, признав в этом явлении чудо всемогущества Божьего, она ободрилась, почувствовала неизвестные ей до тех пор спокойствие и силу и твердо решилась страдать, терпеть и жить".

"Детские годы Багрова-внука" (первоначально произведение было названо "Дедушкины рассказы") вышли в свет в год смерти Аксакова. Автор ставил перед собой задачу "написать такую книгу для детей, какой не было в литературе", книгу о "детском мире, созидающемся постепенно под влиянием ежедневных впечатлений". "Книга, – как отмечал писатель, – должна быть написана не подделываясь к детскому возрасту, а как будто для взрослых, и чтоб не только не было нравоучения (всего этого дети не любят), но даже намека на нравственное впечатление, и чтобы исполнение было художественно в высшей степени". Если Л. Толстой, поставивший перед собой близкую художественную задачу в трилогии "Детство", "Отрочестве", "Юность", берет несколько эпизодов из детства и отрочества Николеньки Иртеньева, то Аксаков рисует девять лет жизни Сережи Багрова, строго соблюдая последовательность событий. Часто писатель обращается к одним и тем же деталям, подробностям жизни семьи, но представляет их по-разному, в зависимости от возраста героя: растет Сережа Багров, изменяется и его взгляд на знакомые вещи. Формирование внутреннего, нравственного мира ребенка складывается в первую очередь под влиянием семьи, природы и книг. В одном из первых критических отзывов на повесть "Детские годы Багрова-внука" С. Шевырев так определил характер главного героя: "…натура живая, но тихая, глубокая, внутренняя, зародыш силы скорее зиждущей и охранительной, нежели разрушительной и ломающей".

Обращаясь к извечной для русской литературы проблеме русского национального характера в "Семейной хронике", "Детских годах Багрова-внука" в других произведениях, Аксаков решает ее иначе, нежели Гоголь, бывший в это время близким другом семьи писателя. Он видит неизменные и здоровые начала в жизни России. Так один из очерков в "Разных сочинениях" – "Встреча с мартинистами" – содержит эпизод, близкий по сюжету к "Повести о капитане Копейкине" Гоголя, но решенный в принципиально ином идейном плане. Офицер Балясников, подобно Копейкину, раненный, но только во время войны со Швецией, является к Аракчееву, чтобы добиться помощи. Как и Копейкин, он долго ждет в приемной, но лишь одна его фраза позволяет достучаться до забывшего нравственные принципы русского офицерства чиновника и решить все проблемы: "Извините, ваше высокопревосходительство, раненый офицер неотступно требует доложить вам, что он страдает от раны и ждать не может, и не верит, чтобы русский военный министр заставил дожидаться русского раненого офицера".

Несмотря на сложность, подчас трагичность событий, представленных в "Детских годах Багрова-внука" и в особенности в "Семейной хронике", С. Т. Аксаков создает картину русского мира, основанного на законах добра, любви, веры. Хомяков отмечал: "Об С. Т. Аксакове было сказано в "Русской беседе", что он первый из наших литераторов взглянул на нашу жизнь с положительной, а не с отрицательной точки зрения. <…> чувство благоволения и любви, любви, благодарной небу за каждый его светлый луч, жизни за каждую ее улыбку и всякому доброму человеку за всякий его добрый привет, любви, укрепляющей душу против долгих страданий и умирявшей ее во время этих страданий, любви, дошедшей в последние дни до духовной радости, высказанной им смиренно и полголоса человеку, который его глубоко любил, но которого он не боялся испугать, – это чувство наложило на все произведения С. Т. Аксакова свою особую печать. Оно-то дает им их несказанную прелесть: оно делает их книгою, отрадною для всех возрастов, от юности, собирающей свои силы, чтобы схватиться с жизнью, до старости, ищущей душевного покоя, чтобы отдохнуть от нее".