1. Николаев Андрей Владимирович – художник, график, иллюстратор.
В 1940-х годах художник начал сотрудничать в «Государственном издательстве художественной литературы». В 1954 г. был принят кандидатом, а в 1957 г. стал
членом Московского союза художников.
Работать над иллюстрациями к роману Л.Н. Толстого «Война и мир» А. В. Николаев начал еще в 1950-е годы. С тех пор вышло в свет более десятка
изданий «Войны и мира»» с иллюстрациями Николаева общим тиражом более полутора миллионов экземпляров.
Кроме того, художником проиллюстрировано около двух сотен других книг, среди них: «Сожженная Москва» В. Данилевского, «Рославлев» и «Милославский» Н. Загоскина,
«Приваловские миллионы» Мамина-Сибиряка, «На дне», «Мещане», «Егор Булычев» А. Горького и многие, многие другие. (
вернуться)
__________
Иллюстрации А. В. Николаева предельно завершены в себе. Их цветовая гамма вовсе не тщится передать «все краски мира». Для А. В. Николаева колористический лейтмотив
есть не размыкание рисунка в цвет, а его замыкание в цвет: знак монолитной законченности и символического завершения в колорите. Точно так же работают
николаевские композиции: сомкнутые, зеркально уравновешенные, иногда почти медальонные. И экспрессивный, кое-где щеголеватый рисунок вовсе не есть возврат
от психологической проникновенности Шмаринова к башиловскому отчужденному шаржу: в своем благоговении перед Толстым А. Николаев как раз продолжает
традицию Д. Шмаринова, воспринимавшего толстовский мир как целостное совершенство. Но если у Шмаринова этот мир
был приближен к зрителю, открыт ему, подобен ему, то у Николаева он как отделен от нас, отчерчен, взят в раму. Потому и создает А. Николаев не картины
к тексту, но как бы параллельную художественную систему, в себе эстетически завершенную, в романе Толстого он видит мир, уже как бы отдаленный от нас целым
веком и в этом отдаленности величественно завершившийся.
Этот мир полон трагизма и боли. И мы бесконечно сострадаем его героям. И эпопея 1812 года, воссозданная рукой иллюстратора, дышит для нас живой патриотической
страстью и ощущением всенародного братства, спасшего Россию в час испытания. Но в этой драме мы не ловим непосредственных отзвуков нашего психологического
состояния, а только прочитываем исторический урок. Мы уже не можем сказать, как двадцать лет назад, что женщину, увиденную в книге Толстого, мы встретили в метро.
Разделяя великое страдание героев Толстого, мы воспринимаем в их страдании и великую красоту: величие конечного смысла и оправдания.
Мне хотелось проверить, в какой степени мое мнение о позиции Николаева согласуется с его субъективным ощущением, с его замыслом. Я спросил художника о том, какой
момент, какое место в тексте «Войны и мира» он считает для себя ключевым. Он ответил: «последняя глава четвертого тома – выздоровление Пьера Безухова после
болезни».
«…Он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем… и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь.
И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив».
Толстой неисчерпаем. Каждая эпоха спрашивает его о своем. И каждая – находит ответ.
Источник: Л. Аннинский. Из статьи к 4-му выпуску иллюстраций А. В. Николаева к роману Л. Н. Толстого «Война и мир».
