КАНЦОНА ВТОРАЯ[1]

1. «Канцона вторая» – из сборника «Огненный столп». Опубл.: журнал «Вестник литературы», 1921, № 4/5, под заглавием «Канцона». Дат.: июль 1920 – по датировке В.К. Лукницкой (Жизнь поэта. С. 240). Первая строфа стихотворения приводилась рецензентом в качестве образца стихов, холодных, необычайно четких, напоминающих тонкую, но мертвую гравюру» (С. С. Н. Гумилев. Огненный столп // Начало. 1922. № 2/3. С. 164). Н.А. Оцуп nисал, что данное стихотворение nовествует о «разломе реальности на то, что есть», которое «всеrда мучило поэта, но он находил слово, чтобы успокоить смятение своеrо ума» (Оцуп. С. 160). (вернуться)
___________

Из истории стихотворения «Канцона вторая»

Возможности публикации в разгар «военного коммунизма» почти сошли на нет. Между тем, длительная пауза в гумилевском творчестве сменяется во второй половине 1919 г. внезапным фантастическим взлетом – К.И.Чуковский называл это время «болдинской осенью» Гумилева (см.: Жизнь Николая Гумилева. С. 129).

Отсутствие доступа к печатному станку Гумилев восnолниет многочисленными выступлениями на литературных вечерах, а также составлением тематических рукописных сборников. Помимо сборника «О тебе, моя Африка» в 1920 – начале 1921 гг. им были «выпущены в свет»: «Китай», «Французские песни», «Канцоны», «Fantastica», «Стружки» и «Персия». Эти сборники – насколько можно судить по единственному на настоящий момент известному подлиннику – «Персии» – представляли собою небольшие самодельные брошюры, включающие несколько тематически единых текстов – как старых, так и новых, – которые соnровождались цветными авторскими иллюстрациями или графикой. «Персия» предварялась справкой: «Книга эта повторена не будет, и nереписана в одном экземnляре автором и иллюстрирована им же. 14 февраля 1921. Н. Гумилев».

В архиве Лукницкого имеются машинописные копии рукописных сборников «Канцоны» и «Стружки».

«Канцоны» открываются весьма любопытным «Предисловием»: «Мои канцоны не имеют ничего общего со сложной формой итальянских канцон. Я взял это название в его прямом смысле – песни. Однако, известные формальные особенности, объединяющие мои канцоны, все-таки созданы мною.

Каждая моя канцона состоит из пяти строф. Первые три строфы посвящены экспозиции какого-нибудь образа или мысли. В двух последних строфах обращение к даме, род <пробел в машинописи> французских баллад, или nросто упоминание о даме в связи с предыдущим. Эта двучленность моей канцоны роднит ее с сонетом. Мне кажется, что созданье нового типа стихов по внутренним nризнакам должно заменить искание новых строф и даже воскрешение старых, которым упорно занимались поэты предшествовавшего поколения. 18 января 1921».

Состав «Канцон»:

Канцона первая «И совсем не в мире мы, а где-то...» (43)
Канцона вторая: «Xpам Твой, Господи, в небесах...» (Т.3 N2, 86)
Канцона третья: «В стольких земных океанах я плыл...» (Т.3 N11, 52)
Канцона четвертая: «Закричал громогласно...» (26)
Канцона пятая: «Словно ветер страны счастливой...» (Т.3 N11, 29)
Канцона шестая: «Об Адонисе с лунной красотой...» (Т.3 N2, 30)
Канцона седьмая: «Как тихо стало в природе...» (Т.3 N11 106).

«Канцоны» замыкаются предуведомлением: «Книга эта переписана от руки автором в одном экземnляре и повторения не будет. В ней имеются разночтения с печатным текстом. Рисунки сделаны автором же. 18 января 1921. Н.Гумилев».

Новая экономическая политика, отменившая строгости «военного коммунизма», делала возможной возвращение к литературной жизни в Петрограде: весной 1921 г. вновь начинает выходить литературная периодика, появляются издательства и, в частности, приступает к активной работе «Петрополис» Я.Н.Блоха, куда 18 декабря 1920 г. Гумилев передал рукопись книги «Огненный столп» – собрание стихотворений 1919–1920 гг.

В августе 1921 г., словно бы в ответ на залп чекистских палачей, оборвавший в ночь с 24 на 25 августа жизнь поэта, «Огненный столп» появляется на прилавках книжных магазинов Петрограда.

Вnечатление, произведенное на современников этими двумя, буквально совпавшими во времени событиями, было ошеломляющим, nричем как оnnозиционные властям петербургские художники «Дома литераторов» и «Дома искусств», так и просоветски настроенные писатели в равной мере, согласно и единодушно, выразили чувство, охватившее тогда всю читающую Россию. «Значение Гумилева и его влияние на современников огромно, – писал В.А.Итин, «партийный коммунист», как он сам аттестует себя в nисьме к М. Горькому (см.: Литературное наследство Сибири. Т. 1. Новосибирск, 1969. С. 38).

«Огненный столп» посвящен «Анне Николаевне Гумилевой»

Состав сборника «Огненный столп»:

Память
Лес
Слово
Душа и тело
Канцона первая («И совсем не в мире мы, а где-то...»)
Канцона вторая («Закричал громогласно...»)
Подражание персидскому
Персидская миниатюра
Шестое чувство
Слоненок
Заблудившийся трамвай
Ольга
У цыган
Пьяный дервиш
Леопард
Молитва мастеров
Перстень
Дева-птица
Мои читатели
Звездный ужас

Н.А.Богомолов выделял несколько смысловых уровней, связанных с символикой образа «огненного столnа»: «Название, восходящее к Библии, может быть воспринято многозначно, т. к. в различных книгах "огненный столп" фигурирует в различных контекстах. См.: «И двинулись сыны Израилевы из Сокхофа, и расположились станом в Ефаме, в конце nустыни. Госnодь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днём, и ночью. Не отлучался столп облачный днем и столп огненный ночью от лица народа» (Исх. 13, 20-21), и в связи с данной цитатой еще одну: «Когда же Моисей входил в скинию, тогда опускался столп облачный и становился у входа в скинию, и Господь говорил с Моисеем» (Исх. 33, 9); в другом контексте: «И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные» (Откр. 10, 1).

Однако не исключены еще два nодтекста названия. Первый: «Горе этому большому городу! – И я хотел бы уже видеть огненный столп, в котором он сгорает! Ибо эти огненные столпы должны предшествовать великому nолудню. Но это имеет свое время и свою собственную судьбу» (Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1906. С. 248).

Второй возможный подтекст указал С.К.Маковский, возводивший название книги к строкам из стихотворения Гумилева «Много есть людей, что, полюбив...»: «И отныне я горю в огне, Вставшем до небес из nреисподней» (Николай Гумилев в восnоминаниях современников. С. 52).

«Своеобразие смысла и облика» произведений, собранных в сборнике «Огненный столп», во многом обусловлено тем, что здесь, впервые за многие годы, прошедшие с момента разрыва с символизмом, в художественный мир Гумилева вновь активно вторгается мистическая символика, ставшая главным поэтико-образующим началом книги: «"Огненный столп" – nервая книга Гумилева, в которой nережитый тематически мистицизм и экзотизм достигают глубокого и напряженного nроникновения чистым лирико-философским путем в тайну жизни и человеческой души» (Никитина Е. Поэты и наnравления. Свисток. Сб.3. Л., 1924. С. 134).